В глуби веков - Любовь Воронкова Страница 35

А потом являлся Евмен с делами канцелярии, с письмами. И, лишь управившись со всем этим, царь отправлялся осматривать и изучать страну, которую уже считал своею.

Сегодня Александр сказал, что хочет видеть пирамиды. Их таинственные силуэты на фоне желтых гор уже давно звали его. Пирамиды стояли в сорока стадиях от Мемфиса, на плоском горном плато. Издали они казались совсем голубыми. Но чем ближе подплывал корабль Александра, тем плотнее, гуще становилась их окраска. Пирамиды принимали желтый цвет песков пустыни, окружавшей их. Они стояли тяжелым нагромождением каменных глыб, а за их спинами розовели окрашенные солнцем скалы Ливийского хребта…

Александр, потрясенный, подошел к самой большой пирамиде и остановился у ее подошвы. Вершина пирамиды уходила в самое небо. Он глядел вверх, разглядывал и взвешивал взглядом отесанные и плотно пригнанные огромные камни.

— Это сделали люди?

Египетские жрецы, сопровождавшие царя в его путешествиях по их храмам и усыпальницам, ответили со спокойным достоинством:

— Их построили наши фараоны.

— Разве они боги? Человеческим рукам не под силу это.

— Наши фараоны владели божественной силой.

— А для чего построены эти пирамиды?

— Это — усыпальницы. Они хранят бессмертие наших великих фараонов. Вот эта, самая большая, усыпальница фараона Хуфу.

— Хеопса, — повторил Александр на эллинский лад. — А эта?

— Эта — усыпальница фараона Хафра.

— Хефрена. А та?

— Та — усыпальница фараона Менкаура.

— Микерина. Хорошо. Я хочу видеть их гробницы.

Жрецы печально потупились.

— Там уже ничего нет, царь. Гробницы разграблены. Пирамиды стоят пустые.

Александр удивленно поднял брови. Даже такие громады не защитили царей!..

— А чья та, за пирамидой Хефрена? Маленькая?

— Это гробница Родопис.

О красавице Родопис Александру рассказали такую историю. Однажды Родопис пошла в купальню. Пока она нежилась и плескалась в прохладной воде, служанка берегла ее одежду. Вдруг спустился орел, схватил золоченую сандалию Родопис и скрылся.

Орел принес сандалию в Мемфис. В это время фараон сидел на площади и разбирал судебные дела. Орел подлетел и бросил сандалию ему на колени. Эта маленькая сандалия была так хороша, что фараон приказал найти женщину, которая потеряла ее. Гонцы помчались по всей стране. И уже у самого моря, в городе Невкратисе, нашли эту женщину — красавицу Родопис. Родопис привезли к фараону, и фараон женился на ней. Вот тут ее потом и похоронили.

Пирамида Родопис стояла на самом высоком месте плато.

— Она самая маленькая, но самая дорогая, — объясняли Александру жрецы, — этот черный камень, из которого она сложена до половины, везли с далеких гор Эфиопии. Это очень твердый камень, его трудно было обработать.

— Сколько же времени понадобилось, чтобы построить эти громады?

— Много. Десять лет строили только одну дорогу, по которой подвозили камень к пирамиде Хеопса. Да еще тридцать лет этот камень укладывали…

«Я бы сделал быстрее, — думал Александр. — И я это сделаю, когда вернусь в Македонию».

Он уже видел перед собой эту будущую пирамиду — усыпальницу македонских царей. Эги — старый, тихий город, земляной холм на могиле отца, царя Филиппа…

Нет, на его могиле поднимется пирамида не меньше Хеопсовой. А может, еще и выше. Пусть о македонских царях останется слава на века, как осталась о фараонах!

В этот вечер, полный потрясающих впечатлений, Александр позвал к себе Евмена:

— Евмен, помнишь, я тебе велел написать Аристотелю и пригласить его ко мне, когда мы шли по финикийскому берегу?

— Я написал Аристотелю, царь, тогда же.

— Был ответ?

— Был. Я тебе его читал, царь. Аристотель не может приехать. Слишком далеко. Трудно.

— Евмен, напиши ему еще. Ты помнишь, как он говорил: рабы рождаются рабами, и ни к науке, ни к искусству они не способны. И варвары тоже. Примерно так он говорил?

— Да, это его убеждение.

— Так вот напиши ему, Евмен, что я еще раз прошу моего учителя приехать ко мне. Пусть приедет и убедится, что могут сделать варвары.

— Я напишу сегодня же, царь. Завтра письмо уйдет в Афины с караваном.

Евмен поклонился и вышел. И Александр знал, что все будет сделано так, как сказал кардианец.

Александр не давал себе ни одного дня отдыха. Он побывал в городе Аканфе, в святилище Озириса. И там приносил жертвы. Побывал и в городе, где почитали крокодилов, — Крокодилополе. Крокодил жил там среди города в озере, обнесенном оградой. Царю сказали, что надо сделать приношение. Александр охотно выполнил это — принес крокодилу хлеба, мяса и вина. В то время как царь вошел на священный участок, крокодил лежал на берегу и нежился под жаркими лучами солнца.

Царя встретили двое жрецов. Они приняли его жертву, подошли к крокодилу. Один открыл ему пасть, поднял верхнюю челюсть, будто крышку сундука. А другой сунул крокодилу в рот хлеб и мясо и вылил в глотку вино. Пасть захлопнулась.

То ли крокодил был сыт, то ли надоели ему жрецы, но он тут же в воду нырнул и уплыл. Изумленные македоняне только переглядывались друг с другом, не смея ни засмеяться, ни пошутить. Александр настрого приказал уважать чужие обычаи и чужих богов, какими бы чудовищными они им ни казались.

В Крокодилополе почитали крокодилов, но были и такие города, где священными считались какие-то неведомые животные ихневмоны — злейшие враги крокодилов и змей. Ихневмоны ловят змей, тащат их в реку и там уничтожают, а крокодилам забираются в пасть и выгрызают внутренности.

Были города, где священной считалась собака. Там поклонялись богу Анубису, у которого была собачья голова. А были и такие номы [29], где божеством считалась нильская рыба оксиринх — остроголовая, похожая на щуку. Именем этой рыбы даже назван город — Оксиринх…

Кого только не почитали в Египте, каким только богам не служили! В одном месте священной была овца. В другом — большой окунь, лата. В третьем — павиан. Орел, лев, коза, землеройка… А быка, собаку и кошку почитал весь Египет.

Сколько удивительного было в покоренных странах!

Но больше всего занимала Александра сама река, создавшая египетскую землю и хранящая на этой земле жизнь. Он не уставал разъезжать по берегам Нила, глядел, как устроены бесчисленные каналы, орошающие поля. В эти дни он понял, как много труда и опыта надо, чтобы оросить землю: там пустить воду, там придержать ее. Там прочистить засорившийся канал, там отвести воду в озеро и сохранить до засушливых дней. Александр видел, как работают египетские земледельцы — сосредоточенно, терпеливо, почти безмолвно. И здесь ему стало до очевидности ясно, почему мудрый царь Кир не разорял земледельцев: именно на них держится государство.