Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города. 1917-1991 - Наталия Лебина Страница 34

Не сложились у моей семьи отношения и с кооперативным строительством. Филологи полагают, что аббревиатура ЖСК – жилищно-строительный кооператив – вошла в бытовую советскую лексику в 1970‐х ³⁰¹. Однако сами жилищно-строительные кооперативы, уничтоженные в конце 1930‐х годов, возродились в СССР раньше – в разгар хрущевских реформ. В марте 1958 года ЦК КПСС и Совет министров СССР приняли постановление «О жилищно-строительной и дачно-строительной кооперации», в котором заявили о целесообразности создания ЖСК (жилищно-строительных кооперативов), чтобы ускорить обеспечение населения квартирами. Осенью того же года появился и Примерный устав ЖСК. Он, в отличие от подобных предписаний конца 1920‐х – начала 1930‐х годов, довольно жестко регламентировал порядок вступления в кооперативы. В конце 1950‐х кооперативную квартиру могли построить лишь лица, «постоянно проживающие в данной местности и нуждающиеся в улучшении жилищных условий» ³⁰². Позднее Устав ЖСК несколько раз уточнялся, но положения о доступе к строительству жилья за деньги собственников не менялись. Власть нормировала и эту сторону советского быта. В Ленинграде для вступления в кооператив надо было иметь жилую площадь, размеры которой не превышали бы 6 кв. м на человека. Кроме того, даже первый взнос в строительство впечатлял своими размерами – примерно 30% стоимости. В 1984 году двухкомнатная кооперативная квартира общей площадью 48 кв. м в Ленинграде стоила 5690 рублей – на начальном этапе, таким образом, следовало заплатить 1870 рублей ³⁰³. Средняя заплата составляла в это время 169 рублей. Следовательно, сразу полагалось отдать почти годовую зарплату. Как правило, в кооператив вступали люди, получавшие крупные единовременные выплаты. В известной повести «Семьдесят два градуса ниже нуля» (1975) о полярниках 1970‐х годов Владимир Санин писал об одном из участников антарктического похода на санно-гусеничном поезде: «Заработав в Антарктиде хорошие деньги, построил трехкомнатную кооперативную квартиру» ³⁰⁴. С 1965 года появилась возможность приобретения кооперативной квартиры через систему «Внешпосылторга» за валюту ³⁰⁵. Доступа к этим преимуществам советской жизни у нас не было, построить квартиру так и не смогли.

70 кв. м крайне неудобного для двух семей жилья не позволили нам приобщиться и к МЖК. Эта аббревиатура, расшифровывающаяся как «молодежный жилищный комплекс», появилась в советском быту людей в самом начале перестройки. Но не следует ставить появление этой формы жилищного строительства в заслугу реформаторам второй половины 1980‐х – Горбачеву и компании. Впервые предоставили возможность молодым людям самим решить «квартирный вопрос» в начале 1980‐х, в Свердловске. А в 1985–1986 годах сложилась и законодательная база МЖК. Совет министров СССР принял постановления «О дополнительных мерах по строительству молодежных жилых комплексов и кооперативных жилых домов для молодежи» (5 июля 1985 года) и «О некоторых вопросах, связанных с проектированием и строительством молодежных жилых комплексов» (12 июня 1986 года). Создание МЖК власти постарались обставить и с идеологической стороны, считая, что это будет иметь воспитательное значение. Работа в молодежном жилищном комплексе рассматривалась как новый вид социалистического соревнования, а сами добровольные каменщики, маляры и штукатуры – как члены одного производственного коллектива, где они проходят «школу ударного труда» ³⁰⁶.

Как конкретно участвовали в МЖК? Молодого человека на время возведения дома переводили на работу в строительную организацию. Трудовой стаж по основному месту не прерывался. Но шанс построить самому себе квартиру предоставлялся далеко не каждому. Надо было иметь постоянную прописку в городе, проживать в общежитии, считаться «передовиком» в труде и общественной работе, но главное, состоять на учете в комиссии по улучшению жилищных условий. Судя по личному опыту, МЖК были распространенным явлением. Двое моих коллег по работе в Ленинградском отделении Института истории СССР (ведомство Академии наук) построили себе квартиры собственными руками. Это ныне доктора исторических наук Александр Чистиков и Владимир Носков. Существовали МЖК и в системе среднего машиностроения, где работал мой муж. Самое удивительное, что власть совершенно спокойно смотрела на то, как молодые специалисты, «засекреченные» физики высокой квалификации, три года трудились на подсобных строительных работах, теряя уже приобретенный опыт исследовательского труда. Мой муж, не принятый в систему МЖК, защитил кандидатскую, потом докторскую и стал заместителем генерального директора по науке в своем «ящике». Далеко не так успешно сложилась профессиональная судьба многих его коллег, улучшивших свой быт посредством МЖК.

Еще одним способом решения жилищного вопроса в Советской России стало строительство дач. Об этой стороне городского быта отечественные историки пишут немного, хотя именно в пространстве советской жизни дача из престижного места отдыха, предмета роскоши превратилась в часть стратегии выживания. Ко времени прихода большевиков к власти выезд летом за город для относительно продолжительного проживания был устойчивым элементом обыденной жизни крупных промышленных городов России, в первую очередь двух столиц. Средний слой горожан, не имевший собственной недвижимости, брал дом для летнего отдыха на природе внаем. Смена социального строя в 1917 году не уничтожила традиционную бытовую практику горожан. Приостановившаяся в годы Гражданской войны, дачная жизнь стала возрождаться с переходом к нэпу. Вадим Шефнер вспоминал: «Хоть жили мы бедновато, но все же почти каждое лето мать вывозила сестру мою Галю и меня куда-нибудь на дачу <…> Лучше всего мне запомнилось лето 1927 года, проведенное нами в Горелове. Поселок этот считался самым недорогим дачным местом и в то же время славился своей картошкой <…> Мы сняли две комнаты в одной большой избе. <…> Спали все на полу. Точнее сказать – на сенниках. Это большие холщовые мешки мы привезли из города, и здесь хозяйка дала нам сена, чтобы набить их» ³⁰⁷. Дачу в подмосковном Пушкине в начале 1920‐х годов снимали супруги Брик и Владимир Маяковский ³⁰⁸.

Жизнь на даче. 1930‐е годы. Личный архив Н. Б. Лебиной

Привычка выезжать летом на дачи осталась нормой жизни интеллигенции и служащих и в 1930‐е годы. Родственники моей бабушки вместе жили летом в Петергофе. Обстановка была бедненькой и ничем не напоминала роскошный дом в Тайцах, где до революции каждое лето проводила вся семья моего прадеда Ивана Павловича Николаева, крупного торговца фуражом, питерского домовладельца. Дачная жизнь тогда – это чинные обеды с соседями, это ботвинья, жареные белые грибы со сметаной и гречневой кашей, черничный пирог с остуженным в леднике молоком. Все подается горничной в строгом порядке. И беседы, беседы, беседы. В общем, как у Максима Горького – настоящие «русские дачники». В советском бытовом пространстве горожане, отдыхавшие летом вне города, тоже вели вполне праздный образ жизни, но на нищенской основе.