Василий Шуйский - Руслан Скрынников Страница 34

Борис Годунов потратил немало сил, чтобы посредством системы договоров обеспечить России мир. Лжедмитрии, заняв трон, приступил к подготовке большой войны. С помощью победоносной войны он надеялся упрочить шаткий трон.

Поначалу он предполагал двинуть армию в Ливонию и изгнать шведов из Нарвы во исполнение обязательств, взятых им в Польше. Однако Боярская дума воспрепятствовала тому, чтобы Россия была втянута в новую войну из-за Ливонии.

Отказавшись от планов войны со Швецией, «непобедимый император» решил обратить оружие против турок и татар.

Тайный католик, православный царь не раз обращался в Ватикан с призывом создать коалицию против турок, в которую бы вошли католические государства — Габсбургская империя, Испания и Речь Посполитая — и православная Русь. Момент был не слишком удачным, и папа римский ответил Лжедмитрию: «Пускай царь первый выступит на арену, пусть он увлечет за собой Европу и покроет себя бессмертной славой».

Сигизмунд III также подталкивал Лжедмитрия к войне с турками, но при этом не желал связывать себя союзническими обязательствами. Оставшись без союзников в Европе, Лжедмитрии тем не менее не отказался от своих воинственных планов.

В марте 1606 г. Разрядный приказ послал князя Ивана Шуйского с отрядом войск во Мценск. Большим воеводам — Мстиславскому, Василию и Дмитрию Шуйскому, Василию Голицыну предстояло занять позиции на Оке.

В марте Лжедмитрий известил тестя Юрия Мнишека, что по прошествии Пасхи, 20 апреля, «путь восприять намерены в лагерь («oboz») и там через все лето пребывать имеем». Лето было наиболее подходящим временем для военной кампании, но поход, похоже, был задуман как военная демонстрация, если царь собирался провести в лагере все лето. Не связана ли была перемена в военных планах с отсутствием у России союзников?

В Польше назревал мятеж против Сигизмунда III. В подготовке «рокоша» участвовали ветераны похода Лжедмитрия на Москву. Эти люди, рассчитывая на помощь московского царя, сулили ему польскую корону.

Отрепьев охотно обсуждал с членами польской Канцелярии новые блестящие перспективы. В начале 1606 г. Бучинский был встревожен тем, что тайные планы московского двора, обсуждавшиеся в самом тесном кругу в Канцелярии, стали известны в Польше. «И то непригоже, что делаетца в комнате у тебя, и то все выносят», — с укоризной писал советник государю.

Узнав об интриге, король через сановников дал понять Бучинскому, что не остановится перед разоблачением своего ставленника.

В Польше циркулировали слухи, будто Дмитрий готов поддержать польскую оппозицию, послав против короля одного из Шуйских с войском. Клубок интриг запутался окончательно. Польские заговорщики рассчитывали использовать помощь царя, чтобы лишить трона Сигизмунда III, а московские бояре искали соглашения с королем, чтобы избавиться от самозванца.

Сигизмунд III пытался расстроить сговор рокошан с Лжедмитрием средствами дипломатии. Из Кракова в Москву было направлено посольство во главе с Олесницким и Гонсевским. Именно Гонсевский вел переговоры с гонцом Безобразовым. Когда посол прибыл в русскую столицу, ничто не могло помешать ему установить прямые контакты с руководителями боярского заговора.

Шведский агент Петр Петрей вел переговоры с королем, будучи посвящен в планы бояр-заговорщиков. Он утверждал, будто некоторые сенаторы в Польше замыслили захватить Москву и «устранить Гришку», но не осмелились это сделать, так как это было опасно для Мнишеков.

Не исключено, что планы подобного рода обсуждались при королевском дворе после того, как там стало известно о происках Лжедмитрия I. Польские советники «вора» обдумывали, как бы им захватить Краков, советники короля — как бы им завладеть Москвой. Планы были беспочвенными.

В Москве послы вели себя так, будто их целью действительно было свержение Отрепьева. На приеме в Кремле они подвергли московского самодержца неслыханному унижению. Сигизмунд приказал им именовать «Дмитрия» великим князем, отказав недавнему протеже не только в императорском, но и в царском титуле. Дипломатический демарш должен был убедить заговорщиков, что Сигизмунд III на их стороне.

Захватив трон, Отрепьев не раз указывал думе на свои особые отношения с повелителем могущественного соседнего государства. На приеме в Кремле послы нанесли Лжедмитрию хорошо рассчитанный удар. Шаткий трон лишился еще одной подпорки. Знать, теснившаяся в дворцовых палатах, едва скрывала свои подлинные чувства. Заговорщики не сомневались более в том, что в случае переворота Сигизмунд III не окажет «Дмитрию» никакой поддержки.

Самозванец предпринимал отчаянные усилия, чтобы вернуть, хотя бы внешне, прежние отношения с Речью Посполитой. Настала пора тайных переговоров, от участия в которых Боярская дума была полностью отстранена. Московский Посольский приказ подчеркивал, что польские послы приходили к «вору» «наодине, а бояр наших никого не было, а сиживали через ночь с ним один на один».

Прибытие Мнишека с воинством ободрило Лжедмитрия. Но успех связан был с таким ущербом, который далеко перекрыл все выгоды.

Самозванец принял католичество и обязался обратить в новую веру всю Россию. О переходе невесты в православие не было и речи. Однако в Москве Лжедмитрий I уяснил себе, что сможет заключить брак и короновать только православную царицу.

После прибытия в Москву свадебного кортежа по городу распространилась молва о пророчестве старицы Алены, самой почитаемой московской юродивой. Смысл ее слов сводился к тому, что царь готовится к свадьбе, а его ждет смерть. Лжедмитрию тотчас сообщили обо всем. Он не придал значения словам старицы. Предсказание навело страх на Шуйского, боявшегося разоблачения. Но потом заговорщики успокоились.

Коронация и свадьба были назначены на 8 мая 1606 г.

Собственно, брак был уже заключен в Кракове 12 ноября 1605 г. по католическому обряду. Однако в глазах православных церемония не имела законной силы. Патриарх грек Игнатий исполнил волю царя и отклонил требование о крещении невесты-католички по православному обряду. Решено было, что миропомазание заменит акт обращения невесты в православие и отречения от католичества.

Коронационные торжества начались в Грановитой палате. Поутру молодых привели в Столовую избу, где придворный протопоп Федор торжественно обручил их. Князь Василий Шуйский кратко напутствовал невесту, после чего все перешли в Успенский собор.

Впервые главный собор Московского царства широко распахнул двери перед иноверцами — католиками. Родня невесты и польские дворяне явились в храм целой толпой. Высшее духовенство встретило процессию у входа в собор.