Врангель - Борис Соколов Страница 34

Набег совершили всего две сотни красной конницы. По мнению Ф. Елисеева, в этом трагическом эпизоде Врангель был виноват сам: «Он распылял полки, а сам оставался в станицах, предпочитая выступления перед стариками на станичных сборах интересам фронта. Кроме того, в Гражданской войне, полной случайностей, нельзя командовать конной дивизией, разъезжая на автомобиле. Было нам о чем подумать тогда, слушая всё это от своих родных казаков освобожденной станицы!»

Свидетелем этого боя оказался и Сергей Мамонтов, состоявший в прислуге одного из тех двух орудий, что отбил у белых Кочубей. Он увидел барона таким: «С боем наша дивизия заняла большую станицу Урупскую. Генерал Врангель приехал на автомобиле и был торжественно встречен. Врангель выделялся большим ростом. Он носил русскую форму. Станичный атаман преподнес ему кинжал. Для ответного подарка Врангель отцепил свой револьвер и дал его атаману…»

Рассказ Мамонтова о красной атаке немного отличается от изложения Врангеля:

«На кургане собралось начальство. Приехал Врангель на автомобиле, оставил машину у наших вещевых повозок и пешком, большими шагами дошел до кургана. Я из любопытства подошел к кургану, чтобы посмотреть на Врангеля и послушать, что говорят старшие.

Один из офицеров сказал с удивлением:

— Странно… Почему наша лава возвращается?

Все схватились за бинокли.

— Да, странно… Переходят на рысь… Шашки поблескивают на солнце…

— Да это вовсе не наши…

— Красные! Атака!

— К бою!

Красная конница была уже недалеко, она перешла на галоп. У нас началась паника. Я бросился к орудию. Мы выпустили два выстрела картечью и рассеяли конницу перед нами, но оба фланга нас захлестнули. Мы прицепили орудие на передок, но не имели времени поставить на низкую ось. Ездовые (Ларионов и Ранжиев) тотчас же тронули крупной рысью. В нашем орудии почему-то было только два выноса (4 лошади) вместо трех. Коноводы подали лошадей. Я еще не вполне отдавал себе отчета в опасности и был удивлен истерическим криком коновода:

— Берите лошадей… Да берите же лошадей, а то я их распущу!..

Я схватил повод Ваньки, но он стал крутиться как черт, мешая мне сесть в седло. Он подпал под общую панику. Наконец мне удалось сесть. Я огляделся. Пыль от наших выстрелов еще не улеглась. Выстрелы, крики, кругом силуэты скачущих с шашками всадников. Наши исчезли…

Мы рассыпались в цепь и открыли огонь по красным. Мой карабин слабо щелкнул. Я открыл затвор — патронов не было, их у меня украли.

Вдали, сзади, нам на выручку шел черкесский полк. Впереди красные увозили наши две пушки.

В нашем 4-м орудии потерь не было. В 3-м же потери были. Пушка на высокой оси перевернулась. Все трое ездовых спрыгнули с лошадей и пустились бежать. Все трое были зарублены. Зарублены были еще трое офицеров, у которых почему-то не оказалось лошадей. Вырвались ли лошади? Не дали сесть? Или коновод их не подал? Это осталось невыясненным.

Вспоминаю как во сне: полковник Топорков, в пыли, поворачивает лошадь и взмахивает шашкой над толпой красных, очевидно, грабящих одного из наших убитых. Мало кто думал о сопротивлении. Все, как и я, бежали без оглядки. На наше счастье, красная конница состояла из матросов. Хоть и храбрые, они оказались плохими кавалеристами, неуверенно сидели в седле и плохо рубили. Этим объясняются наши малые потери. Будь на их месте настоящие кавалеристы, нам бы пришлось худо.

Наше 4-е орудие тоже опрокинулось. Ларионов, ездовой корня, спрыгнул, отстегнул вагу (железная скоба, к которой припрягаются передние выносы) и сел на круп к Ранжиеву…

Шофер Врангеля включил автомобиль, машина сделала прыжок и заглохла. Шофер выскочил из машины и пустился бежать. Врангель остался без автомобиля, без лошади и без револьвера, который он отдал вчера атаману станицы. Он побежал и, на свое счастье, наткнулся на наших ездовых.

— Солдатики, дайте лошадь! — крикнул он.

Ранжиев отстегнул подручную лошадь, и Врангель быстро на нее взгромоздился. Большой рост, золотые генеральские погоны и синие штаны с красным генеральским лампасом не ускользнули от внимания красных, и несколько конных пустились его преследовать. Но за лошадью Врангеля болталась вага, подпрыгивала на кочках и отпугивала лошадей преследователей. Так и Врангелю, и нашим ездовым удалось спастись.

Со следующего дня Врангель стал носить черкеску и ездить верхом. На боку его висел маузер, который он уже никому не дарил. В черкеске Врангель был хорош. Он напоминал немного Великого князя Николая Николаевича и был популярен среди казаков…

Это был единственный случай, когда мы в бою потеряли две пушки. Больше терять в бою не пришлось. Случалось, что мы сами уничтожали орудия, но в бою больше не теряли».

По версии Мамонтова, Врангель сразу сел на ездовую артиллерийскую лошадь, не используя до этого в качестве транспортного средства санитарную линейку. Кто здесь более правдив, Мамонтов или Врангель, трудно сказать. Но вот насчет ваги, которая фактически спасла Врангеля от красных кавалеристов, Сергей Иванович вряд ли солгал — такую деталь выдумать трудно. Несомненно, долговязый Врангель на ездовой лошади без седла, да еще с болтавшейся сзади вагой, выглядел чрезвычайно комично. А санитарная линейка в том бою действительно присутствовала. Только ехал на ней не Врангель, а… его жена.

Сын барона Алексей Петрович пишет со слов матери:

«Ольга Врангель сопровождала мужа как медсестра полевого лазарета… В одну из таких ночей на окраине села раздались выстрелы — напали красные. В суматохе, не обращая внимания на свист пуль, выносили раненых и кое-как размещали их в повозках, запрягали лошадей. Опасаясь кровавой расправы над ранеными, пыток и насилия, большинство сестер носили с собой ампулы с ядом, чтобы принять его, когда не будет иного выхода.

Кто-то поскакал в ближайшую станицу, где находился Врангель со своим штабом. Взяв свой конвой и всех, кто был под рукой, Врангель поспешил на помощь».

Самой Ольге Михайловне этот драматический эпизод запомнился так:

«Подъехали казаки, Петруша остановил лошадь; вокруг свистели пули. Перейдя на французский, чтобы не поняли казаки, он отчитывал меня, недвусмысленно дав понять, что у него и без того хватает дел, чтобы еще волноваться за судьбу своей жены. Видимо, от пережитого волнения трагическая ситуация повернулась ко мне своей комической стороной: красные, пули, раненые, скачущие казаки — и среди этого ада мой муж, беседующий со мной по-французски. Я рассмеялась. Взбешенный, он повернулся и ускакал».

В мемуарах об этой стычке с женой Врангель писать не стал. Ольга Михайловна с тех пор по настоянию мужа работала только в тыловых госпиталях.

Наверное, в глубине души Петр Николаевич понимал, что в произошедшей неудаче виноват он сам. Действительно, в отсутствие окопов, сплошной линии фронта и сильного артиллерийского и пулеметного прикрытия, неприятельская конница имела большие возможности для маневра и могла внезапно атаковать в любой момент. Предотвратить неблагоприятное развитие событий можно было, только держа собственную конницу собранной в кулак, чтобы в случае угрозы быстро перебросить основные силы дивизии на опасное направление. В Гражданской войне главным был не захват территории, а уничтожение живой силы противника. Эффективно контролировать большое пространство малочисленные белые армии всё равно не могли. Врангель же сначала пытался по привычке захватывать сразу все стратегические пункты. Это приводило к распылению сил и досадным неудачам. Но вскоре он вполне освоился с особенностями тактики кавалерии в Гражданской войне и достиг громких успехов.