КГБ и тайна смерти Кеннеди - Олег Нечипоренко Страница 34

— Иди к себе и жди моего звонка, никуда не отлучайся. Вернувшись к себе в кабинет и переведя дух, я понял, что отоспаться в воскресенье мне, скорее всего, не удастся. Довольно скоро раздался телефонный звонок:

— Юрий Павлович, зайди.

Пал Саныч выглядел довольным. Он протянул мне дело со словами:

— Я доложил, все нормально. Сдай обратно, дальше пусть занимается Второй главк, это их проблемы.

Взяв папку, я уже двинулся к двери, когда вслед услышал:

— Завтра пораньше будь на работе.

— Есть, — ответил я и с тоской подумал о будильнике».

Не пришлось Юрию Павловичу отоспаться и в течение нескольких последующих дней: хотя новых, каких-то особых поручений от начальства не поступало, все работники Службы № 2 находились в состоянии напряженного, тревожного ожидания дальнейших драматических событий, особенно после того, как Джек Руби застрелил на глазах у всего мира Освальда, и не где-нибудь, а прямо в здании полицейского управления!

Таковы были в тот момент действия и настроения тех, кто находился на нижних ступенях служебной лестницы Центра. Для того чтобы узнать реакцию его руководства на случившееся, вновь обратимся к воспоминаниям бывшего шефа КГБ: «Ко мне пришел Сахаровский и доложил, что все информационные агентства сообщают о покушении на президента Кеннеди. Включили радио, ТВ. Первой человеческой реакцией было — произошло что-то трагическое, бессмысленное. Первой профессиональной реакцией — очевидно, это результат заговора.

Когда прозвучало имя Освальда, подозрение, что здесь что-то нечисто, еще более окрепло. То, что его подозревали в убийстве, у нас не вызвало ажиотажа: изучив его личность, мы были убеждены, что он неспособен на такое. Даже появилась мысль предложить руководству страны послать группу чекистов, чтобы принять участие в проведении расследования покушения. Но в связи с личностью Освальда началась антисоветская пропагандистская кампания. Нагнетание обстановки вызвало необходимость серьезного анализа имеющихся на него материалов. Поскольку в Центре подборка документов на Освальда была «тощей», запросили Минск. Всей подготовкой материалов для доклада руководству страны было поручено заниматься начальнику разведки Сахаровскому. Все шифротелеграммы из посольств и наших резидентур по высшей разметке немедленно шли в Политбюро. Быстро запиской КГБ доложили в Политбюро на имя Хрущева данные изучения Освальда в период проживания в Союзе, дали ему оценку как посредственности и высказали сомнение, что он убийца. После покушения я по своей инициативе докладывал Хрущеву об обстоятельствах убийства президента, о появившихся версиях и слухах. Он все очень внимательно и с интересом выслушал, не докучал вопросами и прокомментировал услышанное словами: «Дело очень темное». Хрущев очень искренне выражал сожаление по поводу гибели президента Кеннеди.

При определении кандидатуры представителя советского государственного руководства для участия в похоронах президента выбор пал на Микояна, как заместителя председателя Совета Министров. Кроме того, ровно за год до этого в период Карибского кризиса он побывал в США и был знаком со многими членами администрации Белого дома. Когда был решен вопрос о поездке Микояна в США, Сахаровский предложил мне на всякий случай «вооружить» Анастаса Ивановича нашими материалами по периоду проживания Освальда в Союзе. Я по телефону сообщил Микояну, что мы подготовили для него материал для возможной передачи американскому руководству, и спросил, не возражает ли он, если эти документы по Освальду ему вручит и соответствующим образом прокомментирует начальник разведки Сахаровский. Он с удовлетворением воспринял наше предложение и дал согласие на встречу. Я не помню, чтобы он делился впечатлениями об обстоятельствах передачи указанных материалов американцам. Во всяком случае, до меня это не доходило».

После получения известия о задержании Освальда по подозрению в убийстве президента Кеннеди первое сообщение по материалам на Освальда из КГБ БССР было передано в Центр в 11 часов утра 23 ноября 1963 года. Справка состояла из двух с половиной страниц. Эта информация поступила в Отдел по иностранному туризму Второго главного управления КГБ.

В этот же день, 23 ноября, КГБ СССР направил в ЦК КПСС записку следующего содержания:

«В связи с сообщением зарубежных агентств об аресте американскими властями Ли Освальда, якобы причастного к убийству президента США, сообщаем следующие известные нам о нем данные». Далее излагалась информация об обстоятельствах приезда Освальда в Союз, мотивах его желания остаться здесь, женитьбе и отъезде в США с семьей. В продолжение сообщалось: «В марте 1963 года Освальд (Прусакова) обратилась в посольство СССР в Вашингтоне с письменной просьбой разрешить ей вернуться в СССР на постоянное жительство, с проживанием в Ленинграде. Освальд (Прусакова) в своем заявлении сообщила, что причинами, побудившими ее просить разрешения на возвращение в СССР, являются тоска по Родине, а также затруднения материального характера, которые она испытывает вместе со своей семьей в США. Ходатайство Освальд (Прусаковой) посольством СССР было направлено на рассмотрение в МИД СССР.

В связи с тем, что родственники Освальд (Прусаковой), проживающие в Ленинграде, не выразили желания принять ее, в разрешении на въезд в СССР ей было отказано. С аналогичной просьбой обращался тогда же в советское посольство в Вашингтоне и Освальд, но его ходатайство не рассматривалось в связи с ранее сделанным отказом его жене.

В октябре 1963 года Освальд посетил советское посольство в Мексике и снова обратился с просьбой предоставить ему политическое убежище в СССР, ссылаясь на то, что его, как секретаря прокубинской организации, преследуют агенты ФБР. Это ходатайство Освальда было рассмотрено МИД СССР и КГБ при СМ СССР и отклонено по тем же мотивам, по которым были отклонены его предыдущие просьбы.

В ноябре 1963 года Освальд прислал в советское посольство в Вашингтоне письмо, в котором сообщал, что ФБР интересуется его деятельностью в связи с тем, что он является секретарем Комитета справедливого отношения к Кубе в гор. Новый Орлеан. Характерно, что сразу после ареста Освальда в сообщениях американских телеграфных агентств делались намеки на его выступления в прошлом в поддержку Кубинской революции и участие в распространении листовок в защиту Кубы.

Как во время пребывания Освальда в СССР, так и после того, как он покинул нашу страну, Комитет государственной безопасности никакого интереса к нему не проявлял.

Можно полагать, что шумиха, поднятая вокруг Освальда, продиктована стремлением определенных кругов США, возможно, причастных к убийству, направить мировое общественное мнение по ложному следу и придать делу антисоветскую и антикоммунистическую направленность.

Председатель КГБ при СМ СССР Семичастный».

Мне представляется необходимым прокомментировать два момента, которые наверняка привлекут внимание и вызовут вопросы у читателей. Первый — это упоминание в приведенном документе о том, что Освальд посетил советское посольство в Мексике в октябре. В одном из документов, приведенных в предыдущей главе, есть ссылка на «спецсообщение из Мехико № 550 от 03.10.63» об этом факте. Сейчас трудно судить, почему шифротелеграммы, проекты которых по двум линиям — МИДа и КГБ — были подготовлены в день последнего визита Освальда, то есть 28 сентября, ушли в Центр так поздно. Но можно предположить, что, поскольку это были несрочные сообщения, которые не требовали немедленной реакции Москвы, шифровальщики стали отрабатывать их лишь в начале новой недели (28 сентября была суббота), а потом представили на подпись своим руководителям. Другого объяснения мне в голову не приходит.