Черчилль без лжи. За что его ненавидят - Борис Бейли Страница 34

Балканская стратегия Черчилля, предусматривавшая высадку на Балканах, призвана была предотвратить установление советского контроля над странами Центральной и Юго-Восточной Европы. На заседании Объединенного комитета начальников штабов США и Великобритании 20 августа 1943 года в Квебеке, в частности, обсуждался вопрос, «не помогут ли немцы» вступлению англо-американских войск на территорию Германии, «чтобы дать отпор русским». Однако Балканский вариант был отвергнут Рузвельтом и американскими военными. Условия местности на Балканах затрудняли как снабжение высадившихся значительных сил союзников, так и их быстрое продвижение вперед. После того, как союзники в сентябре 1943 года высадились в Италии, но были сравнительно легко остановлены уступавшими им по численности и оснащенности силами немцев, стало ясно, что на Балканах неизбежно создастся такой же позиционный тупик.

На первой встрече всех трех лидеров стран Антигитлеровской коалиции, состоявшейся в Тегеране в конце ноября – начале декабря 1943 года, Молотов активно агитировал Рузвельта из-за угрозы германского теракта поселиться в советском посольстве, чтобы избежать поездок по городу. На самом деле вся история с якобы готовившимся покушением на Большую Тройку во время предполагавшегося празднования дня рождения Черчилля была выдумана Сталиным, вероятно, по подсказке Берии, во-первых, чтобы иметь возможность прослушивать переговоры Рузвельта с членами своей делегации, и, во-вторых, для того, чтобы оказать дополнительное воздействие на Рузвельта в ходе неформальных бесед один на один. Американцы такого вероломства от союзника не ждали, и получилось, как в анекдоте про американского ковбоя, обыгравшего двух британских лордов в покер: «Ну, сравнялись мы. Я открываю карты: тройка. Один из лордов говорит: «У меня флеш», и забирает банк. Я ему: «Ты флеш-то покажи». Он: «Ну, что вы, сэр, мы же джентльмены». Ах, джентльмены? Ну и поперла ко мне карта…» Черчилль вспоминал: «Молотов, прибывший в Тегеран за 24 часа до нашего приезда, выступил с рассказом о том, что советская разведка раскрыла заговор, имевший целью убийство одного или более членов Большой Тройки, как нас называли, и поэтому мысль о том, что кто-то из нас должен постоянно разъезжать туда и обратно, вызывала у него глубокую тревогу.

«Если что-нибудь подобное случится, – сказал он, – это может создать самое неблагоприятное впечатление».

Этого нельзя было отрицать. Я всячески поддерживал просьбу Молотова к президенту переехать в здание советского посольства, которое было в три или четыре раза больше, чем остальные, и занимало большую территорию, окруженную теперь советскими войсками и полицией. Мы уговорили Рузвельта принять этот разумный совет, и на следующий день он со всем своим штатом, включая и превосходных филиппинских поваров с его яхты, переехал в русское владение, где ему было отведено обширное и удобное помещение. Таким образом, мы все оказались внутри одного круга и могли спокойно, без помех, обсуждать проблемы мировой войны. Я очень удобно устроился в английской миссии, и мне нужно было пройти всего лишь несколько сот ярдов до здания советского посольства, которое на время превратилось, можно сказать, в центр всего мира».

Как мы убедились, Черчилль так же легко, как Рузвельт, купился на советскую выдумку.

В СССР первое сообщение о несостоявшемся покушении на Большую Тройку появилось 19 декабря 1943 года. В этот день газета «Правда» поместила корреспонденцию из Лондона, помеченную 17-м числом: «По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс-конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре. Маршал Сталин, добавил Рузвельт, сообщил, что, возможно, будет организован заговор на жизнь всех участников конференции. Он просил президента Рузвельта остановиться в советском посольстве, с тем, чтобы избежать необходимости поездок по городу. Черчилль находился в британском посольстве, примыкающем к советскому посольству. Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, если бы они смогли разделаться с маршалом Стешиным, Черчиллем и со мной в то время, как мы проезжали бы по улицам Тегерана. Советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полтора километра…»

После окончания войны были опубликованы документы Тегеранской конференции Большой Тройки. Уже в послании Сталину от 24 ноября 1943 года Рузвельт выражал беспокойство по поводу обеспечения безопасности участников встречи в Тегеране: «Я знаю, что Ваше посольство и британское посольство в Тегеране расположены близко друг от друга, в то время как моя миссия находится от них на некотором расстоянии. Мне сообщили, что все трое из нас подвергешись бы ненужному риску, отправляясь на заседания, если бы мы остановились слишком далеко друг от друга. Где, по Вашему мнению, должны мы жить?»

Запись беседы наркома иностранных дел В.М. Молотова с послом США в Москве Авереллом Гарриманом, состоявшейся в советском посольстве в Тегеране в ночь с 27-го на 28 ноября 1943 года, свидетельствует, что у «дядюшки Джо» было вполне определенное мнение, где лучше всего остановиться американскому президенту. Вячеслав Михайлович, зная об озабоченности Рузвельта проблемой безопасности, еще больше пугал американцев: «В последний момент получены неблагоприятные сведения. Дело в том, что со стороны прогерманских элементов в Тегеране готовятся враждебные акты в отношении руководителей наших государств. Эти акты могут вызвать серьезные инциденты, которых мы хотели бы избежать. Поэтому с точки зрения лучшей организации совещания и для того, чтобы избежать поездок по улицам, было бы безопаснее, если бы президент Рузвельт остановился в здании советского посольства».

Гарриман, похоже, испугался, но, чтобы сохранить лицо, сделал вид, что президент и сам собирался поступить именно так, до всяких молотовских страшилок: «Рузвельт с самого начала предполагал остановиться в советском посольстве – с целью избежать переездов. Но в последнее время ему, Рузвельту, сообщили, что передвижение по улицам совершенно безопасно, и поэтому, а также для того, чтобы не создавать неудобного положения для Черчилля, он решил остановиться в американском посольстве. Я не сомневаюсь в серьезности дела, но ввиду того, что речь идет о безопасности руководителей трех государств, хотел бы получить более подробную информацию».

И Молотов такую информацию охотно предоставил: «Речь идет о лицах, связанных с германским агентом в Иране Майером (резидент германской разведки, настоящая фамилия которого – Рихард Август; еще в августе 43-го его арестовала британская контрразведка. – Б. Б.). В отношении группы Майера иранское правительство приняло меры и выслало некоторых лиц из Ирана. Однако агенты Майера еще остаются в Тегеране, и от них можно ожидать актов, которые могут вызвать нежелательные инциденты. Поэтому представляется целесообразным осуществить первоначальное предложение о том, чтобы президент Рузвельт остановился в советском посольстве».

Гарриман с облегчением подтвердил, что не сомневается: президент в Тегеране воспользуется советским гостеприимством. Но попросил уточнить, имеется ли в виду возможность покушения, или речь идет о демонстрациях, которые прогерманские элементы могут устроить в персидской столице.