Опричники Сталина - Алексей Тепляков Страница 34

Часто за побеги ссыльных гулаговцы получали совсем необременительные взыскания. Прокофий Свиридов, участковый комендант Прокопьевской комендатуры Сиблага, за побеги в марте-апреле 1934 г. целых 308 трудпоселенцев был арестован на 5 суток с исполнением служебных обязанностей. Точно такое же наказание за слабую борьбу с побегами тогда же постигло участкового коменданта Колпашевской спецкомендатуры Сиблага Михаила Херлова. Начальник Сталинской ИТК массовых работ Мотовилов за развал работы и массовые побеги (до 180 чел. в месяц) в июле 1934 г. был отчислен из системы КУИТУ ^[101].

Хватало в чекистской среде и просто уголовного жульничества: растрат, подлогов, хищений, а также убийств. Наказания, как водится, были более чем умеренными. Что к пыткам, что к воровству и распутству со стороны чекистов ведомственный суд был весьма снисходителен. Сотрудник полпредства П. П. Чернявский летом 1933 г. был исключён из партии как осуждённый к заключению в концлагерь на 5 лет за присвоение и продажу через Торгсин «казённого золота», однако в 1937-м он числился в аппарате УНКВД по Запсибкраю. Оперативник полпредства ОГПУ В. Б. Брутов-Горенштейн в 1933 г. был исключён из партии за злоупотребление служебным положением и осуждён Коллегией ОГПУ на 5 лет концлагеря за «самоснабжение», спекуляцию дефицитными товарами и присвоение вещдоков.

Замначальника погранотряда УПВО НКВД Запсибкрая Н. А. Пялов в октябре 1934 г. был осуждён военным трибуналом войск НКВД на три года лагерей за использование служебного положения в личных целях и контрабанду, но уже два месяца спустя Верховный Суд РСФСР постановил считать срок наказания условным ^[102].

Уполномоченный Сталинского горотдела ОГПУ А. И. Герасимов в июне 1932 г. был арестован за двухлетней давности растрату более 900 руб. из фонда, предназначенного для расселения кулачества. Он получил год заключения. Начальник Татарского райотдела ОГПУ В. В. Соловей (он ещё в 1924 г., работая в ОГПУ по Нижнеудинскому району Иркутской губернии, задолжал обществу потребителей 185 руб., но отказался платить, угрожая судом тем лицам, которые выдали ему деньги) в честь 15-летия «органов» был награждён пистолетом Коровина «за беспощадную борьбу с контрреволюцией». Вскоре, в 1933 г., его арестовали и за некие служебные преступления осудили на три года заключения.

Начальник Ленинск-Кузнецкого горотдела ОГПУ-НКВД Д. Ф. Аболмасов в августе 1934 г. был снят с этого поста и исключён из партии (ненадолго) «за потерю классовой бдительности, связь с чуждым элементом, бюрократические методы руководства, морально-бытовое разложение и проявление антигосударственных тенденций». Также Аболмасову вменялись в вину слабый контроль за работой аппарата горотдела и растрата 5.900 руб. Тамошний уполномоченный Ф. С. Янченко также был исключён из партии за пьянство и взяточничество, но вскоре смог оправдаться.

Начальник отделения Общего отдела полпредства ОГПУ П. Т. Яковлев 20 декабря 1932 г. «за преданность делу пролетарской революции» был награждён часами, но уже полгода спустя за связь с подчинённой машинисткой, избиение жены и попытку выслать её с помощью приятеля-начальника (в связи с чем жена покончила с собой) был исключён из партийных рядов. Но в «системе» Яковлев тем не менее остался ^[103].

Преподаватель оперкурсов полпредства ОГПУ М. П. Островой в декабре 1933 г. получил строгий выговор, а затем был исключён из партии за систематическое пьянство, избиение жены и заражение её сифилисом — с одновременным привлечением к суду за растрату 3,4 тыс. руб. Но после изгнания из ОГПУ распутный растратчик непостижимым образом тут же был взят на работу в систему… Наркомфина РСФСР! Подобные удивительные кадровые решения были обычным делом. Так, работник Сталинского горотдела ОГПУ П. К. Фомин, в 1933 г. находившийся под следствием по обвинению в изнасиловании девочки, отделался строгим партвыговором «за половую распущенность», а в 1934 г. получил ответственную должность начальника особой инспекции КУИТУ.

Корыстные преступления были весьма характерны для чекистского начальства на местах. Повсеместное распространение получили так называемые «чёрные кассы», позволявшие вольно распоряжаться неучтёнными деньгами. Двойная бухгалтерия была зачастую просто необходима для сколько-нибудь эффективного ведения большого хозяйства чекистов в районах, когда нужно было обеспечить хорошие пайки личному составу, заготовить сено и корма для лошадей, необходимых и оперативникам для разъездов по сёлам, где происходили встречи с резидентами и агентами, и фельдъегерям, которых в штате было нередко больше, чем оперработников.

«Чёрные кассы» давали известную свободу маневра для хозяйственной деятельности, но часто вели к злоупотреблениям, так как укрытые от государственного глаза суммы был велик соблазн присвоить. Махинации с государственными средствами — судя по частоте разоблачений и партийно-судебных преследований — были повсеместны.

Чекистов постоянно разоблачали не только за двойную бухгалтерию, но и прямое воровство. Начальник войск погранохраны полпредства ОГПУ П. И. Иноземцев в апреле 1934 г. был исключён из ВКП (б) за расхищение казённого имущества и отдан под суд. Начальник Кемеровского горотдела ОГПУ М. Е. Сердюков вскоре после переезда на службу в Новосибирск был в сентябре 1934 г. арестован, провёл 20 дней под стражей и был чисто символически осуждён на один год лишения свободы условно за израсходование в Кемерове 11,5 тыс. руб., принадлежавших заключённым.

Н. Д. Кудрявцев, работавший начальником Карасукского райотдела ОГПУ-НКВД, в декабре 1934 г. был исключён из партии за самоснабжение и присвоение государственных средств, за что получил два года лишения свободы условно. Начальник Боготольского райотдела ОГПУ Боготский вместе со своим подчинённым К. Ф. Барабашкиным в 1933 г. были уличены в незаконной продаже изъятого у населения серебряного лома ^[104].

Эти примеры можно было продолжать и продолжать. Случалось и так, что весь аппарат районного отдела снимали с работы за злоупотребления. Например, в Купинском районе ЗСК в феврале 1932 г. за систематическое пьянство был снят райуполномоченный Д. С. Сумарев, затем осуждённый за растрату на 3 года концлагеря. Однако с новыми начальниками возникали аналогичные проблемы. Секретарь Купинского райкома ВКП (б) в письме к Роберту Эйхе в августе 1933 г. жаловался ему на «паршивые» дела в райаппарате ОГПУ, где прежний начальник В. И. Финочко допустил к работе нового райуполномоченного Д. В. Писарева только на второй день и после телеграммы из полпредства.