Шпион на миллиард долларов. История самой дерзкой операции американских спецслужб в Советском Союзе - Дэвид Хоффман Страница 34

Гилшер встретился с Толкачевым в пятый раз 27 декабря 1979 года. Они провели 20 минут, бродя на морозе между какими-то старыми гаражами. Толкачев был в хорошем настроении и, похоже, рад был снова увидеться с Гилшером. В октябрьском письме он пригрозил прекратить шпионскую работу на ЦРУ, но Гилшер сразу понял, что действовал он прямо противоположным образом. Толкачев работал еще энергичнее и целеустремленнее, чем когда-либо. Во время прогулки Толкачев вручил Гилшеру пакет с пятью электронными компонентами советской РЛС и схемами к каждой из них. Толкачев рассказал Гилшеру, что они остались “со времени, когда я работал над последними испытаниями комплекса РП-23”. Это был тот самый радар, об “огромнейшей ценности” которого ЦРУ говорило в начале года. Электронные детали были настоящим сокровищем для разведки, они позволяли Соединенным Штатам выяснить, как работают советские радары и авионика, — и разработать средства, позволяющие обмануть их.

Толкачев также отдал Гилшеру 81 кассету с экспонированной 35-миллиметровой пленкой. Там были сотни страниц секретных документов. Камеру Pentax заклинило, и она перестала перематывать пленку, так что Толкачев вернул ее Гилшеру и попросил взамен две новых. По пути Гилшер вручил Толкачеву пакет с четырьмя миниатюрными шпионскими фотоаппаратами Tropel на грядущие месяцы. Они все были разного цвета: голубого, золотистого, серебристого и зеленого. Толкачев же отдал обратно Гилшеру красную и черную камеры, которые получил в октябре для “тестирования”; внутри была экспонированная пленка.

Гилшер достал из взятого с собой портфеля большую пачку денег — 150 тысяч рублей. ЦРУ получило купюры из банка в Швейцарии, так что отследить их путь до Соединенных Штатов было невозможно. Это была лишь половина той суммы, которую предложил Каларис, но она произвела немедленный эффект. Толкачев был доволен деньгами и сказал, что они соответствуют ценности его работы — в отличие от жалких 5 тысяч рублей, которые ему передали на предыдущих встречах в том же году. Толкачев сказал, что деньги ему на самом деле не нужны и он просто упрячет их куда-нибудь.

Затем он признался Гилшеру, что его требование получить миллионы долларов было “нереалистичным” и он не хочет, чтобы его поняли буквально.

Гилшер снова поднял вопрос о депозитном счете на Западе. В этот раз Толкачев не стал сразу отвергать такую возможность.

Затем Гилшер очень осторожно заговорил о возможной эвакуации. Но Толкачев с ходу отмел идею. Он сказал, что даже рассматривать ее не будет.

Толкачев также сообщил тревожные новости. Порядок работы с секретными документами в его институте ужесточился. Раньше он мог получить засекреченные документы из первого отдела, расписавшись за них на разрешении, которое оставалось в папке отдела. Во время обеда он мог спрятать документы в пальто, выйти из здания, сфотографировать их дома, пока там никого не было, вернуться в институт после обеда и положить документы назад. На главной проходной, где он показывал свой пропуск, редко проверяли, есть ли у него что-то с собой.

Теперь, рассказал Толкачев, чтобы получить документы из первого отдела, он должен был оставить свой пропуск у сотрудника этого отдела. А без пропуска он не мог выйти из здания во время обеденного перерыва и не мог фотографировать секретные документы дома. Теперь он мог уносить домой только менее секретные технические журналы. Толкачев похвастался, что 24 декабря обвел систему вокруг пальца — применил “уловку” — и вынес из здания несколько совершенно секретных документов. Он сфотографировал их у себя дома. Но проблема была серьезной. Выносить, как прежде, документы в кармане пальто стало невозможно.

И Толкачев настоятельно напомнил Гилшеру о еще не выполненном запросе на таблетку для суицида. Он считал, что теперь находится в большей опасности: он брал документы, которые явно не относились к его текущей работе. Если возникнет вопрос об утечке, на бланках запросов увидят его подписи. Он заклинал Гилшера получить таблетку без промедления.

Перед тем как попрощаться, Гилшер преподнес Толкачеву сюрприз. В качестве подарка на Новый год он принес ему две книги диссидентов, недоступные в Москве, в том числе книгу Александра Солженицына, высланного из Советского Союза в 1974 году. Несмотря на все трения, случившиеся в этом году, рассказывал Гилшер, Толкачев “был очень обрадован” {144}.

Когда они расстались и Гилшер шел через пустую парковку, Толкачев вдруг побежал к нему. Гилшер испугался, решив, что попал в засаду. Но Толкачев, подбежав, объяснил, что написал оперативную записку и забыл ее отдать. Он передал Гилшеру записку и исчез в темноте {145}.

В резидентуре Гилшер прочел послание. Толкачев настаивал на том, что таблетка для суицида становится для него “все более необходимой”. Он писал Гилшеру, что чувствует себя все более уязвимым из-за “непредвиденных обстоятельств”, среди которых может быть даже утечка в Соединенных Штатах. Он объяснял, что всякий раз, получая документ из первого отдела, он расписывается за него. И это сохраняется в деле на случай, если КГБ когда-нибудь этим заинтересуется. Толкачев писал:

Число документов, полученных мной, сильно превышает мои служебные потребности. К примеру, я никогда не смогу объяснить, зачем мне понадобилась техническая документация к АВМ РЛС РП-23, Н-003, Н-006, Н-005… Еще это трудно объяснить, потому что наша лаборатория перестала курировать РЛС РП-23, Н-003, Н-006 в сентябре 1978 года и она никогда не занималась выпуском документации для РЛС Н-005 или для ее серийного внедрения. Перечисленные соображения побуждают меня уже в третий раз обратиться к вам с просьбой немедленно передать мне средства самоуничтожения {146}.

За кодами и числами в записке Толкачева скрывался поразительный разведывательный улов. Он предоставил Соединенным Штатам чертежи нескольких современнейших радаров, которые в тот момент разрабатывались и устанавливались на советских перехватчиках и истребителях. В декабре министерство обороны в меморандуме для ЦРУ сообщило, что благодаря бесценным документам Толкачева ВВС полностью пересмотрели свое отношение к обошедшейся в 70 миллионов долларов системе электроники для одного из новейших истребителей США {147}.