Шок и трепет. Война в Ираке - Сергей Лойко Страница 34

Понемногу авторитет вождей и значение принадлежности к племени начали возрождаться. Особенно это стало заметно во время войны с Ираном (1980–1988), когда режиму понадобились сотни тысяч солдат. После шиитских восстаний 1991 года Саддам начал открыто заигрывать с вождями крупных племен, одаривая их машинами, постами в органах власти, полномочиями на местах и деньгами.

В последнее время, по подсчетам различных этнографов, около 80 % населения Ирака считают себя членами того или иного племени. А в сельской местности и все 100 %. Племена, в свою очередь, делятся на тысячи кланов. Известно, что 150 наиболее крупных племен состоят из около 2000 кланов.

Сам Саддам Хусейн из племени Бани Эль-Насири, шейх которого проживает на родине Саддама в Тикрите.

Кланы — это такие укрупненные семьи, которые связывают близкими или дальними кровными узами сотни тысяч обычных семей. Саддам Хусейн выходец из тикритского клана Эльбу-Насир, а семья его носит, если можно так сказать, фамилию Эль-Тикрити.

В семейном клане Саддама около 30 000 человек. Большинство мужчин клана занимают видные посты в партии, правительстве, армии, органах безопасности и личной охране Саддама и его семьи. Со всей определенностью можно сказать, что на самом деле не партия Баас а клан Саддама Хусейна правит партией и страной.

Саддам практически уничтожил всю и всякую оппозицию в стране. Но древнейший институт племен уничтожить он так и не смог. В конце концов он решил покупать их верность привилегиями и деньгами, а не добывать ее репрессиями. Эта война должна показать, достаточно ли Саддам заплатил.

А пока что шейхи из разных уголков страны съезжаются в Багдад на стратегическую планерку перед последним и решительным боем, для многих из которых он уже начался. Шейх — это не выборная должность, а наследуемая по праву рождения. Поэтому среди них можно увидеть мужчин всех возрастов.

Шейхи на постоянно идущей в центре города конференции за закрытыми дверями и без всякой прессы получают инструкции, как должны действовать их партизанские отряды на оккупированной территории в отсутствие связи. Обычный телефон не работает. Сотовой связи в Ираке нет. Спутниковый телефон дорог, да и ненадежен. А вдруг какой-нибудь малодушный шейх позвонит американцам и скажет: милости просим, готовы, мол, сдаться и т. д.

Шейхи все выглядят очень импозантно в вышитых золотом абаях (накидки из плотного дорогого сукна) поверх парадных белых рубах до пят. В очень красивых черно-белых и красно-белых дорогих головных платках. Они все приехали на новых и дорогих иномарках (этот термин здесь не очень подходит, так как у них нет отечественного автомобилестроения, у них даже раздолбанные «Жигули» шестой модели являются иномаркой): «БМВ», «мерседесах» и «кадиллаках».

Шейхи пьют чай в открытой закусочной на улице Эль-Саадун и, несмотря на кажущуюся секретность их миссии, охотно делятся со мной своими планами.

«У меня 2000 человек под ружьем, — говорит Сабри Турки (45 лет), шейх из племени Эль-Боамер, одного из самых больших племен в Ираке, из Кербалы (священное место к югу от Багдада). — Они уже воюют целых пять дней. Два дня мы сражались на улицах города и вокруг него, и в конце концов агрессоры вынуждены были отступить в пустыню. Они думали, что они придут и мы, шииты, встретим их объятиями и восстанем против правительства. Это для них будет хорошим уроком. Пусть знают, что мы все один народ и сражаемся вместе за нашу землю».

В Кербале, да и во всем Ираке, сейчас самый ходовой миф — это история старика Али Обейда из Кербалы, который из старого однозарядного ружья марки «Брно» подбил вертолет «Апачи». Али тоже из Кебалы, но из другого племени. Шейх Сабри подтверждает подлинность героической саги о беспокойном старичке и его волшебном ружье и говорит, что Али Обейд стал примером для подражания для всех племен и людей в Ираке и уже получил причитающиеся ему 20 тысяч баксов.

Другой вождь Фуад Абдель Хади Ахмед, 34 года, из племени Эль-Агедайп, приехал из Мосула, на севере страны. Он суннит.

Шейх Фуад: «Мы разделились на маленькие ударные группы от трех до четырех человек, и, когда они (американцы) видят нас в поле, они думают, что мы простые крестьяне. А мы стреляем им в спину».

В отряде Фуада 400 стрелков.

«У них на каждого крестьянина с ружьем бомб не хватит», — говорит Фуад.

Это мне понятно, но я не очень понимаю, зачем американцам соваться в их маленькие городки и деревни, если их главная цель — это Саддам и его ближний круг. Американцы на своих танках «Абрахамс» и бронемашинах «Брэдли» скорее всего поедут по прямой дороге в Багдад, а не будут тратить время на беготню посреди зарослей картофельной ботвы в полях вокруг Мосула в поисках неуловимых Джо из отряда Фуада.

Все шейхи охотно демонстрируют мне свое личное оружие, с которым они путешествуют по стране. Они охотно позируют для фото, и Юра просто исходит слюной от профессионального возбуждения — каждый типаж просто мечта фотографа. Один старенький шейх с Запада страны показывает нам старинный пистолет, с которым его отец воевал против англичан.

В багажнике серебристого «БМВ-740», на котором приехал из того же Мосула другой северный шейх Асаф Хассан Шейф (65 лет), хранится целый арсенал: два Калашникова, с десяток гранат «Ф-1» в ящике, шесть цинков с патронами и десятка полтора уже заряженных магазинов. Вот какой упакованный иракский Чингачгук.

Чувствуя мой молчаливый вопрос, Асаф желтозубо улыбается и, слегка смущаясь, говорит: «А что, дорога дальняя. Всякое может случиться».

31 марта

В городе нигде нет централизованного электричества. Говорят, американцы сбросили специальные графитовые бомбы на распределительные подстанции, и вся их электронная начинка вышла из строя. По всему городу гудят и урчат генераторы.

Последние два дня бомбежки стали еще интенсивнее. 7 или 8 телефонных станций из двадцати в Багдаде превращены в руины. Каждый телефонный узел бомбят по крайней мере два дня подряд.

Люди, живущие рядом с телефонными станциями, уже научены горьким опытом 91-го года и заранее перебрались к родственникам или в убежища. Они после первой бомбежки не спешат возвращаться в свои искореженные дома. Ждут, когда упадет вторая ракета.

На улицах все чаще и чаще встречаешь машины с гробами, привязанными к багажникам на крышах. Число гражданских потерь растет с каждым днем, а американцев все нет и нет. Уже все забыли про обещанный блицкриг в 72 часа.

С каждой войной, с каждой новой бомбардировкой у людей накапливается все больше опыта выживания. Появляются и другие «полезные» навыки. Багдадцы научились очень быстро хоронить убитых.

Сегодня присутствовал на похоронах одной глухонемой женщины, которую похоронили за пять минут. Она тоже погибла в результате взрыва. На похоронах из всех родственников присутствовал один племянник. Остальные в больнице. Жила тихо, ни одного слова не сказала, и похоронили тихо. Никто слова не сказал.

Сделал репортаж для «Эхо», стоя на балконе во время бомбежки. Меня слышно, бомбежку нет. Зачем рисковал? Чуть не оглох и не выпал с балкона. Зато голос был такой испуганный, словно я висел вниз головой над пропастью во ржи.