Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной - Андрей Васильченко Страница 34

После того, как немцы потеряли аэродром Гандау, закончилась и транспортировка раненых по воздуху. Санитарные базы и госпитали оказались переполненными, причем с каждым днем количество раненых неуклонно росло. Врачи и санитары работали круглыми сутками. Для самих раненых форменной пыткой было пребывание в бункерах, где явно не хватало свежего воздуха. Из-за недостатка горючего в них фактически не работала вентиляция. Вентиляционное оборудование запускалось все реже и реже. Единственной радостью для госпиталей в тех условиях были значительные запасы продуктов. Несмотря на духоту, врачи и раненые все-таки не страдали от голода.

Как уже говорилось выше, 28 февраля на предприятиях «ФАМО» началось создание «бронепоезда Пёрзеля». Он был готов к 20 марта 1945 года. Данная боевая машина тут же стала принимать участие в боях в районе Мохберна. На вооружении бронепоезда стояло четыре 88-миллиметровых зенитных орудия, одна 37-миллиметровая и четыре 20-миллиметровые зенитные пушки, а также два пулемета типа МГ 42. Кроме этого, на бронепоезде была установлена радиостанция. Экипаж бронепоезда составлял 108 человек, в том числе 6 машинистов, которые одновременно являлись кочегарами, 18 человек, обслуживающих локомотив, 32 железнодорожника и специалиста по ремонту башен. Сам поезд подчинялся непосредственно коменданту крепости. В силу своей технической привязанности к рельсам бронепоезд плохо подходил для затяжных боев. Генерал Нихоф прекрасно понимал это. Но, с другой стороны, эта боевая машина была незаменима там, где требовался стремительный удар, который должен был сопровождаться огнем из всех имевшихся орудий. В условиях применения подобной тактики поезд оказался незаменимым во время боев на юго-западном театре боевых действий, прежде всего во время обороны аэродрома Гандау. К слову сказать, еще до наступления апреля экипаж немецкого бронепоезда уничтожил семь советских танков и три самолета. Кроме всего прочего, появление бронепоезда оказывало положительное психологическое влияние на немецких солдат. В первый пасхальный день, когда на Бреслау был обрушен ливень советских бомб и снарядов, бронепоезд получил пробоину. Попадание советского снаряда повредило насосную установку, которая отвечала за подачу воды. Однако экипаж бронепоезда смог довести машину до депо, где тут же началась ее починка. Сложившая после Пасхи 1945 года обстановка на «западном» фронте не допускала возможности использования там немецкого бронепоезда. В итоге он был направлен на «северный» фронт. На этом участке фронта бронепоезд поддерживал своим огнем полк Веля. Курсируя по северному участку фронта, бронепоезд также оказывал огневую поддержку полку Зауэра севернее Карловиц и на северных окраинах Розенталя. Если говорить о его эффективности, то можно привести одну цифру — 30 % потерь в те дни на данном участке фронта были причинены именно экипажем немецкого бронепоезда.

Как же в это время ощущало себя гражданское население? 7 марта 1945 года гауляйтер Ханке выпустил распоряжение, назвавшееся «Трудовая повинность для каждого жителя». В его первых строках сообщалось:

«Подобно тому, как солдат, покидающий свой пост, карается смертью как дезертир, такое же наказание ожидает всех тех, кто будет сознательно уклоняться от трудовой повинности в крепости». Далее шло перечисление нескольких пунктов, в том числе:

«2. Трудовую повинность обязаны отбывать всё мужеское и женское население крепости (включая мальчиков 10-летнего и девочек 12-летнего возраста)….

6. Участие в работах ежедневно подтверждается специальным штемпелем, который проставляется либо руководителем местной партийной группы, либо начальником участка работ.

7. Применение наказания считается действительным в отношении несоблюдающих распоряжение молодых людей в возрасте до 16 лет, которые ухаживают за родителями или детьми.

8. Каждый, кто, начиная в 11 марта 1945 года, не будет иметь на руках рабочей карты с ежедневно проставленным штемпелем, предается в суд для разбирательства дела.

9. Каждый, кто умышленно не выполняет данное распоряжение, карается смертью».

В данном документе ни слова не говорилось про строительство взлетно-посадочной полосы, но подразумевалось, что новые рабочие руки требовались именно на данном объекте. Каждый день возведения полосы обходился городу немалыми жертвами. Закончить это предприятие представлялось возможным только при условии проведения тотальной трудовой мобилизации в городе, когда на строительную площадку должны были быть направлены даже слабые дети.

Территория Фризского луга и располагавшегося рядом стадиона как варианта для строительства запасного городского аэродрома были отвергнуты в силу того, что весной данная местность обычно бывала заболоченной. Предпринятые исследования показали, что самолеты могли бы с трудом съесть и взлететь на данной территории. В итоге было решено ускорить строительство взлетно-посадочных полос в районе «Шайтнигерской Звезды». Само собой разумеется, советские части не могли не заметить скопления большого количества людей между Княжеским и Кайзеровскими мостами. В итоге данный район почти ежедневно подвергался сильному артиллерийскому обстрелу. Наиболее сильно в данном районе пострадала Труммер-плац. В целом все эти окрестности считались внутренним «наукоградом» Бреслау. Здесь, на Тиргартен-штрассе располагались государственный архив и университетские больницы, на набережной находился Технический университет, состоявший из множества строений. В итоге нет ничего удивительного в том, что во время пожаров в архиве погибла большая часть документов по истории Бреслау и Силезии. Но кроме этого, строительство аэродрома требовало каждый день приносить бесчисленные жертвы — количество убитых и раненых даже перестали считать.

Введение фактической всеобщей трудовой повинности потребовало от местных партийных органов составлять списки беженцев, которые находились в том или ином квартале. Но миграция населения внутри города была огромной, поэтому найти конкретного человека по данным спискам почти не представлялось возможным. В этой ситуации поразительным видится следующий факт. Даже в марте 1945 года агенты гестапо продолжали прочесывать дома и подвалы в поисках «неарийских элементов». Они также составляли списки «проживавших» в тех или иных строениях людей. Даже в условиях полного окружения города, накануне крушения гитлеровского режима нацистская бюрократия не хотела избавляться от своих методов. Впрочем, очень многим людям удавалось избежать попадания на принудительные работы. Даже некоторым солдатам Вермахта удавалось затеряться в толпе гражданских. Примером этого может служить некий доктор Конради. Сесиль Бабиш вспоминала после войны:

«Он был «удравшим» с передовой кавалером Рыцарского креста. Я видела его облаченным в серый гражданский костюм с докторским саквояжем и стетоскопом. Он собирал на обследование пожилых людей в доме, расположенном близ больничных касс. После завершения осады он с одним из первых поездов «Красного Креста» направился на запад».

Время штурма Бреслау было богато всевозможными авантюристами. Удивительно, но факт — даже в данных сложных условиях в крепости действовало несколько групп антифашистского Сопротивления. Они были хорошо законспирированными и предпринимали свои вылазки весьма осторожно и осмотрительно. Как результат, большинству антифашистов удалось дожить до мая 1945 года. С другой стороны городские тюрьмы были переполнены так называемыми «пораженцами». В конце войны «распространение пораженческих настроений» считалось государственным преступлением, а потому в тюрьмах Бреслау ежедневно шли расстрелы. Мария Лангнер в своей книге «Последний бастион» приводила сведения о том, что в тюрьме на Клечкау-штрассе, которая проходила к северу от вокзала Одертор, расстрелы неосторожных в своих высказываниях горожан продолжались даже в первые дни мая 1945 года. О том, насколько легко можно было попасть в тюрьму за «пораженчество», вспоминала уже упоминавшаяся нами Сесиль Бабиш. Почти в стиле дневниковой записи она повествовала: