Единственная сверхдержава - Анатолий Уткин Страница 34

Треть земной поверхности была недосягаема для Вашингтона. И уже в 1945 г. государственный департамент потребовал прекратить рассмотрение вопроса о помощи СССР до тех пор, пока советская политика “не будет полностью соответствовать нашей официальной международной экономической политике”*. Говоря об экономических средствах воздействия (обещание займа и др.), Г. Трумэн подчеркивал, что “все козыри находятся в наших руках и русские вынуждены будут прийти к нам”*.

Трумэновскому руководству требовалось более или менее убедительное объяснение своей враждебности к вчерашнему союзнику. Вдохновители американской внешней политики искали необходимое идейное основание для пересмотра всех вырабатывавшихся в ходе военного сотрудничества форм американо-советских отношений. И оно было найдено. Именно в эти дни в Вашингтон начинают поступать получившие широкую известность телеграммы от американского поверенного в Москве Дж. Кеннана. Военный министр Дж. Форрестол, пожалуй, как никто другой, тщательно изучал пространные меморандумы Дж. Кеннана и более всех способствовал их распространению и популяризации, хотя и сделал из них весьма прямолинейные выводы. Нигде в телеграммах автор не говорил об агрессивности СССР, о планах завоевания мирового господства. Он писал о “традиционном и инстинктивном чувстве уязвимости, присущем русским”*. Советские военные усилия он оценивал как оборонительные. Но в прогнозировании этих оборонительных усилий Кеннан проявлял немалые вольности. Он, в частности, допускал возможность таких действий со стороны СССР, как захват ряда пунктов в Иране и Турции, попытки овладеть каким-либо портом в Персидском заливе или даже базой в Гибралтаре (!). Показ СССР в качестве “неумолимой враждебной силы”, с которой можно разговаривать лишь языком силы, способствовал выводам Вашингтона.

Основной смысл телеграмм Дж. Кеннана можно выразить его одной фразой: “Мы имеем дело с политической силой, фанатически приверженной идее, что не может быть найдено постоянного способа сосуществования с Соединенными Штатами”*. Это была неверная посылка и она была положена в основу стратегии колоссальной экспансии США. Для правящего класса США было важно то, что Кеннан дал “рациональное” объяснение поспешному созданию американской зоны влияния. После так называемой “длинной телеграммы” (февраль 1946 г.) Кеннана проводники экспансионистской политики получили желанное моральное и интеллектуальное оправдание своей деятельности на годы и десятилетия вперед. “Сдерживание”, термин из этой телеграммы, надолго стало популярнейшим символом американской внешней политики. Чтобы “сдержать” СССР, Соединенные Штаты окружили советскую территорию базами и военными плацдармами, позади которых оставался зависимый от США мир. В это время американские, а не советские войска находились в Париже, Лондоне, Токио, Вене, Калькутте, Франкфурте-на-Майне, Гавре, Сеуле, Иокогаме и на Гуаме.

В США возник довольно прочный общественный консенсус; интервенционистски мыслящая элита сумела заручиться общественной поддержкой своих глобальных обязательств. Только после войны в Корее и Вьетнаме у американского народа зародились сомнения в правомерности подобной политики. Американская элита начала строить “мир по-американски”, и врагами Америки стала считать всех, кто в этот мир либо не вписывался, либо нарушил порядок вещей, устанавливаемый Соединенными Штатами.

5 марта 1946 г. государственный департамент послал министерству иностранных дел СССР ноту, предупреждающую, что “Соединенные Штаты не могут оставаться индифферентными” к положению в Иране*. США угрожали силой по поводу событий в этом регионе, отстоявшем от США на расстоянии, почти равном половине экватора. Лишь по прошествии трех десятилетий американские историки признали (заседание Американской исторической ассоциации 30 декабря 1974 г. в Чикаго), что решение проблемы стало результатом советско-иранских переговоров и соглашений, а не результатом давления Америки. Теперь достаточно ясно, что Москва определенно не хотела ссориться с Вашингтоном и готова была идти на уступки, подобные уводу советских войск из Ирана.

Под давлением президента и военных конгресс продлил акт о выборочной службе в армии до 31 марта 1947 г. Речь шла о сохранении сухопутных армейских частей. К тому же Соединенные Штаты в тот “роковой” период усилили военно-морской флот (авианосец класса “Мидуэй” был спущен на воду в 1945 г.) и военно-воздушные силы). Надо всей этой пирамидой неслыханной мощи возвышалось ядерное оружие, совершенствование которого продолжалось (испытания на атолле Бикини были назначены на июль 1946 г.).

На президента США большее влияние оказал сверхсекретный доклад “Взаимоотношения США и Советского Союза”, в котором в качестве целей СССР назывались: установление дружественного Советскому Союзу режима в Греции, превращение Турции в американского сателлита, получение доступа к ближневосточной нефти, овладение контролем над всей Восточной Европой. В докладе утверждалось, что советские вооруженные силы строят аэродромы в Восточной Сибири с целью бомбардировки США, что происходит “разработка атомного оружия, управляемых ракет, средств ведения биологической войны, создание военно-воздушных сил стратегического назначения, подводных лодок огромного радиуса действия, морских мин, расширяющих возможность эффективного распространения советской военной мощи на районы, которые Соединенные Штаты рассматривают как жизненно важные для своей безопасности”*.

Чтобы “защитить США”, доклад требовал сконцентрировать американскую мощь в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и Японии. Соединенные Штаты «должны быть готовы вести атомную и биологическую войны”. Осенью 1946 г. представители Уолл-Стрита, банкиры и адвокаты Форрестол, Патерсон, Ловетт, Макклой разработали новую, более централизованную систему управления вооруженными силами США. Был учрежден пост министра обороны, стоявшего над военным, военно-морским и только что созданным министерством ВВС. Для помощи президенту в осуществлении глобальных имперских функций был создан Совет национальной безопасности.

Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство. Некий “мистер Х” (им был Дж. Кеннан) в статье, помещенной во влиятельном журнале “Форин афферс” (июнь 1947 г Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство. Идеологическое обоснование американских притязаний на мировой контроль было старо, как мир. Следовало найти антагониста и представить его виновником мировой напряженности, а собственный диктат представить как вынужденный или как благожелательное покровительство..), призвал Соединенные Штаты “вооружиться политикой твердого сдерживания, предназначенного противостоять русским несокрушимой контрсилой в каждой точке, где они выразят намерение посягнуть на интересы мирного и стабильного мира”. В изображении автора статьи Дж. Кеннана, возглавлявшего в то время отдел планирования госдепартамента, Советский Союз “движется неотвратимо по предначертанному пути, как заведенная игрушка, которая останавливается только тогда, когда встречает непреодолимое препятствие”*. Таким препятствием должна быть целенаправленная политика США по “сдерживанию” СССР. Но даже Дж. Кеннан не указывал, что “сдерживание” должно носить военный характер и что его нужно распространить глобально. За него такое домысливание сделали люди типа Дж. Форрестола.