Лжедмитрий Второй, настоящий - Эдуард Успенский Страница 34

Иов и Федор молчали.

– Забыли, милые, было. И знаете, как он поступал? Нет? Так я вам расскажу. Я вам одну книжку прочитаю – мне из Франции прислали. Недавно она там напечатана была. Мне ее специально и перевели.

Годунов достал книгу, открыл одно из заранее отмеченных мест и начал читать:

– «…Заканчивая повествование о его благочестии, нельзя не привести один памятный акт, его милосердное деяние. В 1575 году за МОРОВЫМ ПОВЕТРИЕМ начался БОЛЬШОЙ ГОЛОД. Города, улицы и дороги были забиты мошенниками, праздными нищими и притворными калеками. В такое трудное время нельзя было не положить этому конец. Всем им было объявлено, что они могут получить милостыню от царя в назначенный день в слободе. Из нескольких тысяч пришедших семьсот человек самых диких обманщиков и негодяев были убиты ударом в голову и сброшены в большое озеро на добычу рыбам. Остальные, самые слабые, были распределены по монастырям и больницам, где получили помощь». Ну и что, владыко, как вам нравится сей милосердный акт? – спросил Годунов.

– Кто это пишет, государь? – спросил Федор.

– Джером Горсей, английский агент из Московской компании, – резко ответил Годунов, недовольный тем, что прервали его гимн злу. – Так вот, – продолжил он, – я от себя добавлю, что сей агент сильно приукрашает историю. Там не одна тысяча была убита. Могу прочесть еще кусочек об этом озере у Александровской слободы: «…Многие другие были убиты ударами в голову и сброшены в пруды и озера около слободы. Их трупы стали добычей огромных, переросших себя щук, карпов и других рыб, покрытых таким жиром, что ничего, кроме жира, на них нельзя было разглядеть. Это место было долиной Геены…» Вот какой государь нужен для Русии! Вот о ком эта сволочь жалеет! Вот у кого я учиться должен!

Он секунду помолчал:

– Люди, владыко, сейчас твоим дьячкам на меня жалуются, дьячки тебе жалобы несут. А при царе Иване что было бы с тем жалобщиком и дьячком? В лучшем случае оба бы карпов кормили! Так что идите отсюда, не истязайте мне душу!

Слово государя, сказанное в таком тоне, было законом, причем законом мгновенно и молча исполняемым.

* * *

Лавру преподобного Сергия засыпала осенняя листва.

Царевич и учитель прощались. Беседа шла в одной из келий Троицкого монастыря. Говорил в основном Симеон. Царевич только изредка задавал вопросы.

– Знай, что каждый, кто был связан с тобой в эти годы, обречен. Я уверен, что гнездо Афанасия Нагого уже разорено, что ни Жука, ни Копнина нет в живых. Я думаю, что Годуновы уже идут и по твоему следу. Я думаю, что еще многих людей около тебя они убьют. И если ты хоть на полмизинца засомневаешься в своем назначении, если ты начнешь спотыкаться, ты тоже обречен. Только вперед, к царствованию…

Царевич кивнул головой в знак согласия.

Доктор передохнул:

– И на троне тебе спокойно сидеть нельзя. Немедленно надо организовывать поход в Крым, на Константинополь, куда угодно! Огромная махина по имени Русия всегда должна быть занята делом. Без движения ты превратишься в мусор, погибнешь в интригах. – Учитель сделал еще одну паузу и продолжил: – Столько жизней брошено к твоим ногам, что ты не имеешь права и на полмига сомнения. Это одна из причин, почему я ухожу. Если я буду рядом, ты каждый раз будешь ждать от меня совета, что для царя Русии недопустимо. Никаких сомнений. Любое самодурство государя полезно для Московии. Развивай в себе небывалую самоуверенность и не держи рядом советников умнее себя. – Он окончил: – Если есть вопросы, задавай.

Царевич начал спрашивать:

– Кто ты, Симеон Андреич? И верно ли ты убежден, что нам надо расстаться? И так ли ты безумно любишь свой могучий Орден? Может, здесь, на Руси, мы с ним справимся?

Доктор опешил:

– Хотел бы я знать, кто тебе рассказал про Орден?

– Сам вычислил.

– Умница, Дмитрий Иванович! Так вот, царевич, я не член Ордена, я его должник, закланник. Я просто работаю на Орден. Этим я спасаю семью: отца и брата. Но теперь я свободен. Моя задача была – сделать русского царевича католиком и направить все его силы на восток, на мусульман. Русия должна встать под власть Папы и должна стать щитом Европы. Я вложил все силы в то, чтобы ты выжил. Я научил тебя всему, что умел. А сделать тебя католиком в Русии – значит просто убить тебя. Ты нормальный и телом, и всеми, даже самыми тайными мыслями здоровый человек. Я и Нагой дали тебе все лучшее, что было в нас, и ты сам уже разберешься, что нужно для твоей непонятной иностранцам страны.

Юноша вопросительно взглянул на Симеона.

– Непонятной для Европы страны. Ты сам увидишь, какой страшный враг наползает на тебя с востока. И Турция будет тобой остановлена, а Крым завоеван. Больше я об этом не буду говорить, но я твердо знаю, что это случится.

Дмитрий слушал, не перебивая.

– Теперь о неглавном. Тебе хорошо бы побывать в Угличе, но я боюсь, что не сумеешь. Не до того будет. Я тебе нарисую главную угличскую церковь – церковь Спаса-Преображения. Запомни ее навек. Носи рисунок с собой, пока он в тебя не впечатается насмерть. Это будет одна из проверок. Дальше постарайся войти в Московское посольство Сапеги, особо не засвечиваясь. Как переводчик, как посыльный, как охранник. Сейчас в Москве их человек триста, и все со слугами, с челядью. Побудь среди поляков. Многому научишься. Поляки – это уже европейцы. И с Москвой познакомишься, и с нравами боярскими тоже. Теперь опять о главном…

В последнее время царевич, входя в роль, стал даже командовать Симеоном. Но сейчас время вернулось вспять: Дмитрий слушал доктора как исправный школьник. Он даже встал со скамьи и запоминал все стоя.

– Тебя подменили в Угличе в три года. Но для народа это неинтересно. Ты должен быть неубиенным младенцем, чудом спасшимся в девяносто первом году. Это для масс. А феодалам говори правду. Они умные. И последнее. Мы с Афанасием Нагим считали, что твой путь в Русию, на трон должен идти через Литву. Только через Литву, и только с помощью Литвы. В Литве доберись до Адама Вишневецкого. Хоть он и православный, при нем есть ксендз Франц Помасский. Он о тебе знает. Ему можешь открыться. Он поведет тебя дальше.

Симеон обнял юношу.

– Через час за мной закроют ворота. Дальше уже все, я сам по себе, ты сам по себе. Твой путь – это уже твой путь. Последнее, что я должен сделать, это еще раз рассказать тебе о расстановке сил в Москве. Рассказать тебе о главных врагах и союзниках. Самый опасный для тебя человек, чистое твое проклятье! – Василий Иванович Шуйский. Он собрал весь разум, всю энергию и всю подлость Ярославичевой ветви Рюриковичей…

Последний оставшийся час доктор говорил о расстановке сил, о дружбе и противостоянии боярских родов в Москве. Вдруг Дмитрий остановил его:

– Я больше не могу! Что они там поют? Или хоронят кого? – Он показал на окно внизу церкви. – Нельзя ли их заткнуть?

– Пока нельзя, государь! – с поклоном отвечал Симеон. – Кого-то внизу постригают в монахи.