Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир - Джон Дикки Страница 34

После расстрела Мюрата в 1815 году дон Чиро попытался воспользоваться помилованием, которое король Фердинанд пожаловал всем, кто боролся с наполеоновским режимом. Но комиссия, рассматривавшая его дело, решила, что он заслуживает наказания, несмотря ни на что. Впрочем, ему вновь удалось сбежать, и затем он присоединился к карбонариям.

При Мюрате угольщики были, по сути, приравнены к разбойникам. После реставрации Бурбонов они уже сами вербовали бандитов в свои ряды. Цель состояла в том, чтобы использовать головорезов, таких как дон Чиро, для защиты от угрозы котельников.

На родине дона Чиро в Апулии местные группировки приняли облик тайных братств: в 1815 году там насчитывалось около шести тысяч котельников. Число братств росло. Помимо котельников и угольщиков, были такие группы, как филадельфийцы, европейские патриоты, новые европейские патриоты и одинокие греки. Они называли себя филантропическими обществами, но на самом деле были криминальными политическими группировками, в которые входил весьма разнообразный люд: неотесанные ремесленники и аристократы, убийцы и грабители плечом к плечу с солдатами и полицейскими, голодающими крестьянами и хитрыми законниками. Дон Чиро был далеко не единственным священником в этом плавильном котле. Напряженность в некоторых провинциях была такой, что оставаться в стороне было невозможно: по соображениям безопасности каждый принадлежал к тому или иному обществу.

Дон Чиро присоединился к самому радикальному антиправительственному секретному обществу «Решительных». Вскоре он поднялся до руководящей должности, создав союз всех братств, выступавших против котельников принца Каносы. Он изложил своим последователям придуманную им утопическую доктрину: будет Великая Европейская республика, в которой, благодаря поддержке Великого Архитектора Вселенной, христианство будет восстановлено в своей первозданной чистоте. Были даны кровные клятвы, документы с подписями были украшены черепами, скрещенными костями и масонскими символами. По ночам члены общества проходили военную подготовку. За нарушение правил предусматривалась смертельная кара. Дон Чиро объявил 1817 год первым годом новой эры.

В значительной степени вдохновленные примером самого дона Чиро, участники этой апулийской гражданской войны действовали крайне жестоко. Один член общества, нарушивший правила, был порезан на куски, которые скормили собакам. Труп одного из деятелей враждебной группировки подвесили над входной дверью дома его отца. Людям перерезали горло, людей расстреливали. Десятки женщин привязывали обнаженными к деревьям и/или насиловали на глазах их мужчин. При этом никто из участников этих жестоких противостояний не был наказан, потому что все блюстители закона также состояли в той или иной группировке.

Сексуальное насилие часто практиковалось членами тайных обществ, при этом в некоторых областях, включая юг Апулии, среди угольщиков были женщины. Женские ложи, прикрепленные к мужским вентам, назывались садами, а их члены — садовницами. Но, похоже, у женщин не было возможности утвердить свою независимость в садах, как француженкам в ложах принятия. Преданности свободе и отечеству не было достаточно, верная садовница должна была смириться с ролью, соответствующей, как считали, ее женскому уделу, и оыть верной своему мужу. Добрые кузены, со своей стороны, поклялись уважать честь своих сестер. При этом честь других женщин была законной добычей.

Тем временем угольщики по всей Южной Италии заняли позицию революционной оппозиции по отношению к монархии Бурбонов. В мае 1817 года в живописных окрестностях руин Помпеи руководство братства провело ночное совещание для планирования дальнейших действий. Австрийские войска покидали королевство: лучшего времени для восстания было не придумать. Но из-за отсутствия согласованности оно постоянно откладывалось.

В Апулии правительство снова объявило дона Чиро вне закона. Он ответил, опубликовав «Обоснование своих действий», в котором утверждалось, что он был вынужден вести преступную жизнь из-за несправедливого преследования и что он был кем-то вроде Робин Гуда. Но терпеть его уже не было сил: в ноябре 1817 года британский генерал сэр Ричард Черч прибыл во владения дона Чиро во главе небольшой неаполитанской армии.

Пока Генерал Черч еще был в пути, главы всех тайных обществ региона собрались в башне недалеко от Галатины, чтобы разрешить свои разногласия и спланировать ответ. Они выбрали лидеров, в основном из аристократов, и создали Высшую венту угольщиков, руководящий орган своей деятельности. Дон Чиро был назначен ответственным за отпор приближающейся армии. С пятьюдесятью своими людьми он разъезжал по близлежащим поселениям, объявляя народу, что революция неизбежна.

Разместив свои войска в городе Лечче, генерал Черч устроил встречу с лидерами угольщиков. Он заверил их в том, что их политические грехи будут прощены и что он даже поможет им в борьбе с котельниками, но в обмен они должны выдать ему дона Чиро. Предложение было с радостью принято: теперь участь дона Чиро была решена.

Разбойник отчаянно метался по провинции, пытаясь найти лазейку. Тех членов его банды, которых удалось поймать, расстреливали на месте: это лишало их возможности скомпрометировать кого-то из представителей высших слоев общества в суде. Все, кроме самых преданных последователей дона Чиро, в страхе отреклись от него. Измученный и голодный, он в конце концов был загнан в тупик в крестьянском доме недалеко от Франкавиллы. После ожесточенной перестрелки ему пришлось сдаться. На следующий день после быстрого судебного разбирательства он был убит выстрелом в спину (позорная форма казни). Его голову отрезали и поместили в железную клетку.

В Апулии, как и везде, в течение 1817 года влияние котельников уменьшалось, но революционно настроенные угольщики хотели от министра Томмази большего. Казалось, болезнь тайных обществ распространилась повсюду. Летом 1818 года Томмази был проинформирован о том, что благодаря конфискованным документам было обнаружено, что в двух тюрьмах Неаполя действует сеть карбонариев. Многие из участников были не политическими заключенными, а пожизненными и людьми, «закаленными на пути преступлений». Автор отчета предложил рассредоточить главарей по разным тюремным островам у берегов Сицилии и материка. Похоже, он не подумал о том, что это приведет к еще большему распространению влияния тайного общества.

В конце концов Неаполю вновь понадобился импульс извне. В Испании в 1820 году после восстания король был вынужден утвердить конституцию. Это был воодушевляющий пример для добрых кузенов — особенно потому, что испанский король, как и Фердинанд, был Бурбоном.

Долгожданная революция угольщиков в итоге стала импровизацией, а не результатом централизованного планирования. В ночь с 1 на 2 июля 1820 года около тридцати карбонариев в Ноле, городке к востоку от Неаполя, обезоружили местных солдат. С кокардами небесно-голубого, черного и красного цветов, выкрикивая лозунги «Да здравствует свобода и Конституция», группа, постепенно увеличиваясь, прошла двадцать пять километров до Авеллино, крупного центра угольщиков. Оттуда весть о восстании распространилась с помощью специально разосланных вестников и сигнального огня на вершине горы. Высшее командование армии, зная, что в их подразделениях немало угольщиков, понимали, что едва ли могут повлиять на ход событий. Один генерал, Гульельмо Пепе, перешел на сторону повстанцев и принял командование их силами. Через несколько дней король Фердинанд был вынужден издать указ, обещающий конституцию. Томмази и другие министры подали в отставку.