Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации - Бен Уилсон Страница 34

Неодобрение бань как мест, распространяющих порок и упадок, повлияло на поколения историков, которые видели в термах семена упадка и падения Рима. Императоры, как говорилось, успокаивали римлян, превращали их в тупую покорную массу обильными дарами из «хлеба и зрелищ», и роскошные общественные термы принадлежали к последней категории. Но мы можем посмотреть на публичные бани так, как это делали римляне, как на вершину городской цивилизации. Чистота отличала римлянина от грубого немытого варвара. Более чем что-либо иное посещение бань определяло сущность римлян: городскую, рафинированную и современную ^[116].

Но есть и другой взгляд на феномен римских бань: Рим эпохи Сенеки сильно отличался от Рима Сципиона Африканского. Город с населением более миллиона человек, первый в истории, достигший такого размера. И вместо того чтобы смотреть на термы как на рассадники упадка или даже предельной урбанистичности, куда разумнее воспринимать их как базовую потребность горожан. Чтобы рассказать эту часть истории, мы должны ненадолго покинуть Рим и поведать справедливую всегда и всюду сказку о воде и городе.

* * *

Баня – первобытная встреча с природой, радостный опыт телесного освобождения от физических искажений и стандартов украшения, которым мы вынуждены следовать ежедневно, когда являемся частью толпы и неизбежно вступаем в близкий контакт с запахами и телами незнакомцев. Полная или почти полная нагота, когда сбрасываются одеяния, говорящие о социальном статусе, также редкая ситуация гражданского уравнивания. Экономист и банкир сэр Джосайя Стэмп, писавший в 1936 году, когда открытые плавательные бассейны переживали бум по всему развитому миру, заявлял: «Совместное мытье приводит богатых и бедных, высоких и низких, к общим стандартам радости и здоровья. Когда мы отправляемся поплавать, то мы отправляемся к демократии» ^[117].

Пляж Копакабана предоставляет роскошное место отдыха для 7,5 миллиона жителей Рио-де-Жанейро. Эта полоса песка и другие пляжи Рио – не только вода и бегство от мрачной реальности городской жизни, но и целая городская культура: изобилие футбольных и волейбольных турниров, случайные встречи и семейные события, вечеринки и фестивали. Пляж – не столько удобное общественное пространство, сколько непрекращающийся спектакль. Местные вместо «хорошего дня» говорят «хорошего пляжа»: Tenha uma boa praia. В мегаполисе, где царит неравенство, пляж снимает с людей все внешние знаки иерархии. Пляжи имеют большое значение в Лос-Анджелесе, городе, где мало общедоступных общественных пространств. Право свободно посещать сорокамильную береговую линию, что тянется от Малибу до Палос-Вердес, горожане яростно защищали от покушения со стороны любителей роскошных особняков ^[118].

Другие метрополисы тоже имеют пляжи под рукой – вроде Кони-айленд в Нью-Йорке, – но редко бывает так, чтобы они находились в пределах города, чтобы туда могли добраться все жители. Но почему бы не принести пляж в город? С 2003 года в Париже стали организовывать общественные пляжи, чтобы люди, пойманные в кипящем котле летнего города, могли охладиться и расслабиться. Часть проспекта Жоржа Помпиду рядом с Сеной закрывается для движения в летние месяцы, ее покрывают песком, ставят пальмы, зонтики от солнца и вешают гамаки. Парижские пляжи придумал мэр-социалист, желавший, чтобы парижане имели возможность «владеть публичным пространством и получать от него городской опыт, что отличается от обычного», особенно те горожане, кто замкнут в безликих пригородах-banlieue и не может позволить себе отпуска. Подобная инициатива была политическим актом. Как говорил сам мэр в то время, «Парижские пляжи станут приятным местечком, где будут встречаться и смешиваться самые разные люди. Это философия города, поэтическое время для того, чтобы быть вместе, для братства» ^[119].

Вот она, попытка восстановить то, что некогда было неизменной – и давно забытой – чертой городской жизни. На протяжении лондонской истории Темза и впадавшие в нее речушки в пригородах вроде Ислингтона, Пекхэма и Кэмбервелла использовались легионами мужчин-купальщиков по воскресеньям. Поэма XVII века превозносит вид тысяч горожан, наслаждающихся освежающей прохладой Темзы в «летний сладчайший вечер». Джонатан Свифт вспоминал, как голышом нырял рядом с Челси. «Жаркая погода заставляет меня жаждать жесточайше, и я прямо в эту минуту отправляюсь поплавать», – писал он другу. Пятнадцатью годами позже Бенджамин Франклин проплыл от Челси до моста в Блэкфрайерс (дистанция в три с половиной мили ^[120]), демонстрируя разные стили плавания. Прошло столетие, и писатель Викторианской эпохи поносил «жалкие заменители дегенеративной цивилизации, именуемые банями». Настоящее погружение в воду, если верить ему, необходимо проделывать обнаженным в «живой или текущей воде… или не мыться вообще» ^[121].

Но в середине XIX века купание в пределах города и правила приличия более не были совместимы. Дома и голые купальщики уже не могли находиться рядом. Некий горожанин, написавший в газету, прямо жаловался, что вынужден был удалить жену и дочь от окон, откуда открывался вид на Темзу, по причине «отвратительного зрелища» из пловцов, которые «исполняли все возможные эволюции без малейшего контроля» (на самом деле они всего лишь плавали от берега к пароходу и обратно). Другой человек жаловался на «крики и неподобающий шум», издаваемые «сотнями голых мужчин и юношей», плававших в озере Серпентин в Гайд-парке. Напрасно городские купальщики возражали, что подобное удовольствие разрешено со времен незапамятных ^[122].

Помимо ханжества промышленная революция сделала городское купание в обнаженном виде рискованным мероприятием. К 1850-м Темза была смердящей канавой, поскольку городские стоки сбрасывали прямо в нее ежедневно фекалии трех миллионов человек. До начала стремительной урбанизации XIX века многие жители городов могли легко добраться до сельской местности, до ее потоков и прудов. Распространение общественных плавательных бассейнов совпало со временем, когда доступ к природе из центра большого города стал почти невозможным. Тревога по поводу обнаженной плоти и неправомерных контактов между мужчинами и женщинами (особенно мужчинами и женщинами разных социальных классов) привела к тому, что городское купание стало проводиться в контролируемой и разделенной среде. Первые современные муниципальные бани открылись в Ливерпуле в 1829 году, и они были спроектированы такими величественными и монументальными, как мэрия или музей. Они символизировали заботу города об общественном здоровье, и с них началось соревнование между британскими городами – кто построит большие, красивейшие и наилучшие бани, чьи симпатичные здания начали расти среди городской застройки. Германия последовала этому тренду в 1860-х, США – в 1890-х.