Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле - Стивен Рансимен Страница 34

В 1213 году старший сын Боэмунда Раймонд, которому было восемнадцать лет, погиб от рук ассасинов в соборе Тортосы. Похоже, что убийц навели на него госпитальеры, которым ассасины платили дань. Патриарх Иерусалимский Альберт, тоже враг госпитальеров, был убит ассасинами в следующем году. Боэмунд искал способа отомстить и вместе с подкреплением от тамплиеров атаковал крепость ассасинов Хаваби. Те обратились к аз-Захиру, который, в свою очередь, обратился к аль-Адилю. Осаду с Хаваби пришлось снять, а Боэмунд извинился перед аз-Захиром. Но теперь аз-Захир уже не торопился его поддержать. Более того, слухи о новом крестовом походе сплотили мусульманский мир. Аз-Захир стал искать дружбы своего дяди аль-Адиля.

Левон извлек выгоду из создавшегося положения — воспользовался им, чтобы вновь помириться с Римом. Новый патриарх Иерусалимский Рауль, бывший епископ Сидонский, оказался нестроптивым, и папа был готов простить Левона, если он посодействует будущему походу. Жан де Бриенн, женившись на дочери Левона Стефании, скрепил альянс между Арменией и Акрой. В 1216 году Левону благодаря успешным интригам, в которых ему несомненно помогал патриарх Петр, удалось тайком провести войска в Антиохию и оккупировать город без единого удара. Боэмунд находился в Триполи, и его войска, защищавшие цитадель, сдались на милость Левона. Раймунда-Рубена посвятили в князья. Радуясь успешному окончанию долгой войны, Левон наконец отдал Баграс тамплиерам и вернул латинской церкви земли в Киликии. Однако он заплатил за свою победу: потерял крепости на западе и за Тавром, которые перешли в руки конийского султана сельджуков Кей-Кавуса I.

Проблема Антиохии разрешилась как раз к началу нового крестового похода. С тех самых пор, как рухнули иллюзии Иннокентия насчет Четвертого похода, он стал готовиться к более достойному предприятию по спасению христианского Востока. Его отвлекало множество забот. Нужно было решать трудный вопрос с французскими еретиками, а жестокая расправа с походом альбигойцев, хотя святой отец сам подстрекал к ней и отпустил крестоносцам грехи, как если бы они воевали с сарацинами, тоже, в свою очередь, поставила перед ним новые трудности. В 1211 году после вторжения в Кастилию визиря Альмохадов ан-Насира папа проповедовал крестовый поход в Испанию, и его труды полностью оправдались в блестящей победе при Лас-Навас-де-Толосе в июле 1212 года, когда африканская армия потерпела разгром и началась новая фаза христианской Реконкисты. Однако рыцарей, готовых совершить путешествие в Святую землю, находилось немного. И единственный ответ на молитвы о спасении Иерусалима пришел, откуда не ждали.

Однажды в мае 1212 года в Сен-Дени, где французский король Филипп держал свой двор, объявился пастушок лет двенадцати по имени Стефан из маленького городка Клуа возле Орлеана. С собой он нес письмо для короля, которое, по его словам, дал ему сам Иисус Христос. Господь явился ему, когда он пас овец, и наказал ему идти и проповедовать крестовый поход. Рассказ мальчика не впечатлил короля Филиппа, и он велел тому идти домой. Но Стефан, распаленный своим загадочным гостем, уже видел себя вдохновенным вождем, который добьется успеха там, где взрослые потерпели неудачу. В последние пятнадцать лет по деревням ходили проповедники, призывая к крестовому походу против мусульман Испании и Востока или против лангедокских еретиков. Экзальтированный мальчик легко мог заразиться мыслью, что и он тоже может стать проповедником, как Петр Пустынник, который за предыдущий век превратился в легенду и слава его взлетела до небес. Огорченный равнодушием короля, он стал проповедовать у самого входа в аббатство Сен-Дени и объявил, что он поведет детей на спасение христианской веры. Волны расступятся перед ними, и они, подобно Моисею, пройдут через Красное море и невредимыми доберутся до Святой земли. Природа одарила Стефана необычайным красноречием. Дети толпами стекались на его зов, да и на старших он произвел впечатление. После первого успеха он отправился в путь по Франции, созывая детей, а многие из его новообращенных пошли еще дальше, выступая от его имени. Все они должны были встретиться в Вандоме примерно через месяц и отправиться оттуда на Восток.

В конце июня дети столпились в Вандоме. Изумленные современники называли цифры в тридцать тысяч собравшихся со всех уголков страны. Одни были из простых крестьян, которых родители добровольно отпустили на великое дело. Но встречались и мальчики благородного рождения, бежавшие из дома, чтобы присоединиться к Стефану и его свите из «маленьких пророков», как их именовали летописцы. Среди них были и девочки, несколько молодых священников и паломники постарше: одни пошли за ними из благочестия, другие, быть может, из жалости, а третьих наверняка привлекала возможность поживиться за счет раздаваемых им пожертвований. Они толпами приходили в город, каждая со своим предводителем с копией Орифламмы в руках, которую Стефан сделал символом похода. Все они не поместились в городе и расположились в полях за его стенами.

Получив благословение сочувствующих священников и оттолкнув от себя последних плачущих родителей, поход детей двинулся на юг. Почти все шли пешком. Но Стефан, как то и приличествовало вождю, настоял, чтобы ему дали ярко разукрашенную повозку с навесом, который бы укрывал его от солнца. Рядом с ним ехали мальчики благородного происхождения, у которых хватало средств купить себе коня. Никто не возмущался тому, что вдохновенный пророк едет с удобствами. Напротив, к нему относились как к святому и как драгоценные реликвии хранили локоны его волос и клочки одежды. По пути в Марсель они миновали Тур и Лион. Дорога была тяжелая. В тот год выдалось необычайно знойное лето. Едой их снабжали благодетели, но засуха не пощадила страну, и воды не хватало. Многие дети умирали прямо на обочине. Другие оставили поход и попытались вернуться домой. Но все же в конце концов дети добрались до Марселя.

Тамошние жители встретили их по-доброму. Многие дети расселились по домам горожан. Другие разместились прямо на улицах. На следующее утро всей гурьбой они побежали в гавань — посмотреть, как перед ними расступится море. Но их ждало жестокое разочарование — чуда не случилось. Часть детей обратилась против Стефана, они стали кричать, что он предал их, и пошли обратно. Но большинство осталось на берегу, каждое утро ожидая, что Господь все же смилостивится над ними. Через несколько дней двое купцов из Марселя по имени, как говорится в предании, Гуго Железный и Гийом Свинья, предложили предоставить им корабли и бесплатно, ради славы Господней, довезти в Палестину. Стефан с радостью ухватился за помощь любезных купцов. Те наняли семь кораблей, дети погрузились на них и отправились в плавание. Прошло восемнадцать лет, прежде чем стало известно хоть что-то об их дальнейшей судьбе.

Между тем молва о проповеди Стефана добралась до Рейна. Германские дети не желали, чтобы их кто-то превзошел. Через несколько недель после начала похода Стефана мальчик из рейнской деревушки по имени Николай стал проповедовать то же послание перед храмом Трех волхвов в Кёльне. Как и Стефан, он заявил, что дети совершат то, что не удалось взрослым, что море расступится перед ними, открывая путь. Но, в отличие от французских детей, которые желали силой овладеть Святой землей, немецкие собирались достигнуть своей цели, обратив неверных ко Христу. Николай, как и Петр Пустынник, от природы умел говорить зажигательные речи и сумел найти таких же красноречивых последователей, которые разнесли его послание по всему Рейну. За несколько недель рать детей собралась в Кёльне, готовая отправиться в Италию и оттуда к морю. По всей видимости, в среднем германцы были несколько старше французов и с ними шло больше девушек. Кроме того, среди них были отпрыски благородных семей и некоторое количество презренных бродяг и блудниц.