Княгиня Ольга. Пламенеющий миф - Елизавета Дворецкая Страница 34

Наиболее важные для нас деяния Феофана относятся к русско-греческой войне 941 года. Когда пришла новость, что в пределы Романии вступили русы и уже вовсю грабят приграничные районы, оказалось, что выслать им навстречу некого. И вот тут наступил звездный час патрикия Феофана. Роман поручил ему командовать той немногочисленной флотилией огненосных судов, которые были оставлены в гавани из-за ветхости. Непонятно, почему это было поручено гражданскому лицу. Возможно, на тот момент Феофан оказался старшим по званию или должности из тех, кто был в Романа под рукой, а может, он просто ему доверял как человеку умному, опытному и инициативному.

Греческие хроники (Продолжатель Феофана) ^[45] писали так:

«Одиннадцатого июня четырнадцатого индикта (941 год) на десяти тысячах судов приплыли к Константинополю росы… Против них со всеми дромонами и триерами, которые только оказались в городе, был отправлен патрикий (Феофан – Е. Д.). Он снарядил и привел в порядок флот, укрепил себя постом и слезами и приготовился сражаться с росами. Когда росы приблизились к Фаросу… патрикий, расположившись у входа в Евксинский понт… неожиданно напал на них на Иероне… Первым вышедший на своем драмоне патрикий рассеял строй кораблей росов, множество их спалил огнем, остальные же обратил в бегство. Вышедшие вслед за ним другие дромоны и триеры довершли разгром, много кораблей потопили вместе с командой, многих убили, а еще больше взяли живыми. Уцелевшие поплыли к восточному берегу, к Сгоре…»

Чтобы с черноморского побережья попасть к Константинополю, русскому войску нужно было пройти через пролив Босфор, ведущий из Черного моря в Мраморное (на котором и стоит Великий Город). Те 15 ветхих хеландий едва ли имели шансы одолеть даже тысячу русских лодий в обычном морском сражении, но у них получилось перекрыть Босфор (местами он сужается до 700 м, максимальная ширина в северной части – 3700 м). И там, где-то на середине, близ таможенной заставы Иерон, 11 июня 941 года состоялось первое морское сражение русско-греческой войны, в котором русы, по-видимому, впервые в своей истории столкнулись с «греческим огнем». Известно, что до первого морского сражения русские не знали силы «греческого огня» и даже, вероятно, не подозревали о его существовании.

Что представлял собой этой самый «греческий огонь»? Изобретение его приписывают некоему Каллинику, ремесленнику из сирийского города Гелиополя, жившему в VII веке. «Греческим» он называется по-русски, сами греки называли его «морской огонь» или же «влажный огонь». Боевые корабли, на которых имелся «морской огонь», назвались огненосными. В 812 году болгарский хан Крум захватил на побережье Черного моря город Девельт и нашел в нем 36 бронзовых сифонов вместе с топливом для них. Однако нет сведений, чтобы болгары пользовались этим оружием; видимо, не сумели разобраться с принципом действия.

В основном горючая смесь создавалась для метания из сифонов, однако ее можно было бросать, поместив в горшки, и лить из котлов; существовали также ручные огнеметы, применявшиеся, в частности, при штурме городов. Подлинный состав «греческого огня» так и остался неизвестным; есть лишь сведения, что в него входила сырая нефть, добывавшаяся из скважин на Тамани, в Грузии, в Восточной Турции и на восточном побережье Черного моря. Как ее обрабатывали, до сих пор неясно. Возможно, к сырой нефти добавлялась сосновая смола. Нагревание «греческого огня» давало возможность метнуть его на расстояние до 15 метров, после чего он горел на любой поверхности, на которую падал, в том числе и на воде.

Основной огнеметный сифон находился на носу византийского корабля, под навесом верхней палубы. Могли быть и другие сифоны, числом до трех. Крупные военные корабли – хеландии и дромоны – имели по три сифона каждый. Чтобы струя огня не угрожала самому кораблю, требовалась спокойная погода и попутный ветер. Вероятно, имелась возможность поворачивать сифоны во всем стороны, чтобы метать огонь в разных направлениях. Имелся специальный щит, защищавший стрелка от жара.

Предполагается, что устройство византийских огнеметов было достаточно простым: они состояли из трубы, через которую выбрасывалась горючая смесь, и жаровни для поджигания этой смеси. Сифон скорее был силовым насосом, известным еще с античных времен.

И хотя ко времени Игорева похода на Царьград «греческий огонь» был известнее уже почти триста лет, против русов в их более ранних походах он, по-видимому, не применялся. Понятно, что вид огня, падающего с неба и способного гореть на воде, поразил их ужасом и показался «молнией небесной».

Лиутпранд Кремонский рассказывает о сражении так:

«Итак, когда хеландии были оснащены согласно его приказу, он посадил в них опытнейших мужей и велел им идти навстречу королю Игорю. Они отчалили; увидев их в море, король Игорь приказал своему войску взять их живьем и не убивать. Но добрый и милосердный Господь, желая не только защитить тех, кто почитает Его, поклоняется Ему, молится Ему, но и почтить их победой, укротил ветры, успокоив тем самым море; ведь иначе грекам сложно было бы метать огонь. Итак, заняв позицию в середине русского [войска], они [начали] бросать огонь во все стороны. Руссы, увидев это, сразу стали бросаться с судов в море, предпочитая лучше утонуть в волнах, нежели сгореть в огне. Одни, отягощённые кольчугами и шлемами, сразу пошли на дно морское, и их более не видели, а другие, поплыв, даже в огне продолжали гореть; никто не спасся в тот день, если не сумел бежать к берегу. Ведь корабли руссов из-за своего малого размера плавают и на мелководье, чего не могут греческие хеландии из-за своей глубокой осадки. Чуть позже Игорь с большим позором вернулся на родину. Греки же, одержав победу и уведя с собой множество пленных, радостные вернулись в Константинополь. Роман приказал казнить всех (пленных) в присутствии посла короля Гуго, то есть моего отчима» ^[46].

Начало военной кампании вышло для русов неудачным: греческий «влажный огонь», от которого ни никак не могли защититься, причинил войску большой урон. Много судов сгорело на воде вместе с людьми, психологические травмы уцелевших тоже были велики.

В.Каргалов описывает морское сражение так (попутно он произвел Феофана в друнгарии флота, хотя эту должность занимал другой человек, находившийся в это время в Эгейском море):

«Ладьи проплыли больше половины расстояния от берега до греческого флота, когда на триерах началась суматоха. Взревели тревожно трубы, прокатилась над морем судорожная барабанная дробь. Полуголые корабельщики с криками принялись выбирать якорные канаты. Зашевелились длинные весла триер. Патриций Феофан, друнгарий флота, попытался преградить дорогу русскому клину. Но было уже поздно. Цепь триер так и не сомкнулась перед стремительно набегавшими русскими ладьями!

Гребцы на княжеской ладье ожесточенно рвали весла, обливаясь потом под бычьими шкурами, надсадно всхрапывая. Навстречу быстро катились высокие носы триер, утрожающе торчали из воды бивни таранов. Кормчий направил княжескую ладью в свободное пространство между двумя триерами.