Тайны русской дипломатии - Борис Сопельняк Страница 33

Пилар… Да, Пилар Суарес Баркала — это сильный ход. Это такое грозное оружие, против которого на нашей грешной земле нет и не может быть никакой защиты. Представьте себе одно из самых совершенных творений природы, одну из самых трепетных и нежных дочерей Венеры. Стройна. Изящна. Поступь легкая, грациозная и волнующе-манящая. Волосы — как смоль. Глаза — бездонный агат. Руки — крылья Одиллии. И голос — это не голос, а тиховейный кастильский ветерок, сдобренный пикантной африканской хрипотцой. О коже — вообще ни слова, потому что мало кто видел золотистый персик, чуть тронутый утренней зарей. А едва сдерживаемый, но брызжущий из глаз огонь испанской аристократки — это как залп «катюши», спастись от него невозможно.

И вот это-то творение то ли Бога, то ли черта выпустили против советского мышиного жеребчика. Обставили все как в лучших домах, с соблюдением дипломатического этикета и правил игры, принятых во всех посольствах. Колумбийский институт культуры разослал в посольства приглашения на открытие выставки «Колумбия вчера и сегодня». От советского посольства на мероприятие были делегированы три человека, в том числе и тот, ради которого все это затевалось. Пилар была одним из организаторов выставки и встречала гостей у входа.

Когда эта изумительная женщина подала руку Огороднику и задержала его руку в своей чуть дольше положенного, тот на весь вечер потерял дар речи. Он, как сомнамбула, не замечая развешанных на стенах фотографий, бродил по залам, почему-то непременно оказываясь там, где щебетала с гостями Пилар. Сам того не замечая, Огородник начал злиться, ревнуя Пилар ко всем находящимся в зале мужчинам. Когда перешли в соседний зал и там подали напитки, Огородник мрачно подумал: «Эх, жаль нет водки! Напиться бы до чертиков и набить кому-нибудь морду».

Но от скандала его спасла… Пилар. Как и было задумано в написанном резидентами ЦРУ сценарии, она подошла к Огороднику, обворожительно улыбнулась и затеяла ничего не значащий разговор о выставке. Потом речь зашла об исторических достопримечательностях Боготы — и тут оказалось, что Огородник еще многого не видел.

— Этот пробел надо ликвидировать, — озабоченно заметила Пилар. — Мне даже как-то странно слышать, что до сих пор никто из местных дам не взял шефство над таким интересным мужчиной и не познакомил его с красотами столицы. Если вы не возражаете, я в меру своих сил постараюсь исправить эту ошибку. Разумеется, если у вас найдется время, — добавила она.

Услышав такой откровенный комплимент и весьма прозрачный намек на возможное свидание, Огородник чуть с ума не сошел. Время у него, конечно, нашлось, о желании и говорить нечего — так что стали они с Пилар встречаться у различных церквей, дворцов и пантеонов, заглядывая после этого в уютные кафе и экзотические ресторанчики. А однажды, сказавшись не совсем здоровой, Пилар отказалась от посещения очередной достопримечательности, предложив вместо этого поужинать вдвоем на недавно арендованной вилле… Как и было задумано, ужин закончился в постели.

Огородник был на седьмом небе от счастья! Ему и в голову не приходило, что каждый его шаг, каждое свидание, каждое посещение бассейна, пляжа или ресторана фиксировалось на видеопленку. В резидентуре ЦРУ считали, что такого рода компромат станет решающим козырем при вербовке Огородника, но, как показало время, компромат не понадобился. Все было гораздо проще.

Однажды, как бы случайно, Пилар познакомила его со своими американскими друзьями, которые уже не один год работали в Колумбии. Сначала просто поболтали, потом вместе выпили, потом американцы предложили Огороднику написать статью для солидного журнала — и пошло-поехало. Ему стали вручать пухлые конверты с гонорарами, при этом подчеркивая, что это пустяки и при желании можно заработать гораздо больше. И вообще, они с Пилар такая замечательная пара. Она — красавица и умница, он — видный мужчина и прекрасный специалист, на Западе им цены бы не было! Они могли бы иметь все — от денег и славы до ранчо и яхты.

Такого рода разговоры велись все чаще, Огородник их не прерывал. И вот однажды друзья Пилар представили ему еще одного друга, который ради знакомства с Александром прилетел из Вашингтона. Этот американец был несколько старше своих земляков и держался, если так можно выразиться, начальственно. Оказалось, что он действительно большой начальник и является одним из руководителей ЦРУ. Этот человек не стал ходить вокруг да около, а сразу взял быка за рога.

— Господин Огородник, — начал он, — ваше имя хорошо известно и в Лэнгли, и в Вашингтоне. Мы давно к вам присматриваемся и считаем, что такой серьезный и недооцененный Москвой интеллектуал, как вы, мог бы внести серьезный вклад в дело борьбы за мир, в дело предотвращения третьей мировой войны. Что бы ни говорили в Кремле, но мы-то знаем, что всему виной агрессивный советский тоталитаризм, который все еще мечтает о победе мировой революции и подталкивает к этому многие страны на самых разных континентах. Пока не поздно, московских мечтателей надо остановить. А чтобы остановить, надо знать их планы, причем в самых тонких и существенных деталях. Нам это трудно, а вам — по плечу. Срок вашей командировки в Колумбию скоро истекает, не сомневаюсь, что по возвращении в Москву вы займете солидный пост на Смоленской площади. И если бы вы согласились делиться с нами внешнеполитической информацией, мы были бы вам очень благодарны, причем не только в твердой валюте. Мы знаем о ваших трогательных отношениях с Пилар и были бы рады со временем видеть вас гражданами США. Я понимаю, что мое предложение несколько неожиданно и вам нужно время на размышление, поэтому…

— Нет-нет, — перебил Огородник. — Размышлять мне о чем. Я готов. Я давно все обдумал. Я готов. Тем более если Пилар будет со мной.

— Она будет с вами. Она будет вас ждать… Спасибо, господин Огородник, — протянул руку вербовщик из Вашингтона. — Я не сомневался, что мы поладим. Вы прекрасный парень. Я сегодня же доложу о нашем разговоре руководству. Кстати, для нас вы отныне не Огородник, а Трианон. Не удивляйтесь, в целях безопасности все наши люди работают под псевдонимами.

С этого дня Огородник стал вести двойную жизнь. Помня о наставлении своих хозяев занять солидный пост на Смоленской площади и понимая, что для этого надо получить хорошую характеристику, он стал работать как вол, выполняя самые сложные и самые ответственные поручения посла. Умерил свой пыл и в отношении посольских дам, хотя отношений с Ольгой не прерывал. Все это было замечено и тут же отмечено.

Ему снова стали подавать руку, приглашать в гости и на семейные торжества. Но больше всего он ликовал, когда его пригласил резидент КГБ и сказал, что решил доверить ему работу курьера спецохраны. Это означало, что Огородник получал доступ к шифротелеграммам и даже к святая святых — комнате шифровальщиков.

Когда об этом узнали в Лэнгли, то пришли в неописуемый восторг. Но чтобы Трианон, не дай бог, не прокололся, запретили как-либо использовать шифротелеграммы. Вместо этого посоветовали не расслабляться и пожелали дальнейших успехов в работе. Им стало известно, что аналитические справки по вопросам экономики, которые готовит Огородник, доходят до Смоленской площади, где их внимательно изучают и очень положительно оценивают. Напомнили ему и о том, что нужно не забывать о зубах и регулярно посещать дантиста.