Осень 93-го года. Черные стены Белого дома - Андрей Орлов Страница 33

— Григорий, не волнуйся, мы все выполним! Только я предлагаю, что деньги мы переведем на ваш счет… Помнишь? Тот, который ты нам называл…

— Не-е-т, Рэй. Так не пойдет! Мы договаривались налом. Кэшом, понимаешь? Что нам твой перевод? Нам нужны живые деньги! Грины! Доллары! О’кей?

Иностранец поморщился.

— Гри, дело в том, что вы все сделали не так, как мы хотели… Мы…

— Рэй, ты чего несешь? Что не так? Вы сказали, еханый бабай, что надо сделать все, чтобы виноваты были во всем эти пидарасы!

— Кто? — не понял иностранец.

— Ну, коммуняки эти! Так ведь?

Рэй промолчал.

— Они и виноваты! Все газеты пишут об этом. По телевизору, сам, наверное, видел… Президент даже в своем обращении к народу сказал, что это коммунисты все организовали. Так?

Иностранец кивнул.

— Вот, вы, америкосы, не даете коммунистам воли. Так у вас и нет никаких проблем.

— Это не так, Гри. Проблемы у нас тоже есть. Но…

— Какие? С нашими-то не сравнить! Так вот, перестрелку мы организовали? Организовали. Все теперь знают, что во всем виноваты коммунофашисты, так? Что вам еще надо?

— Ладно, Гри, не включайся!

— У нас говорят: не заводись,

— Да, я и хотел сказать: не заводись! Передадим тебе деньги через того же человека, как и в прошлый раз.

— Стольник?

— Да, сто миллионов. Увезешь?

— Не боись, увезу.

— Все обговорили? — включился в разговор седовласый мужчина по имени Борис. — Может, и со мной рассчитаемся?

— Ты, Боря, еще свои бабки не отработал. Рэй деньги считать умеет и зазря платить не будет.

— Почему зазря, мы работаем. Наши люди в этом гадюшнике уже собрали кое-что. Правда, мне сообщают, что мешает им кто-то.

— Что? — американец насторожился. — Кто мешает?

— Группа там какая-то появилась. Обшаривают весь дом, ешкарят что-то.

— Может быть, следователи? Генеральная прокуратура?

— Нет, Генеральная прокуратура работает сама по себе.

А эти… Эти ищут документы. Уже два раза столкнулись с нашим человеком нос к носу.

— И что? — в голосе Рэя послышалось беспокойство.

— Ничего, разошлись как в море корабли.

— Какие корабли? — не понял иностранец.

— Поговорка такая: разошлись каждый в свою сторону, понятно?

— Надо бы узнать, кто такие.

— А чего там узнавать. Ясно кто — контора.

— Сотрудники министерства безопасности?

— Какая разница! Чекисты. Не добили их, в девяносто первом!

— Еще не вечер! — подал голос Григорий. — Их скоро все равно грохнут. Кабинетные крысы! Работать, еханый бабай, не умеют, не то что легавня! Те хоть на земле работают. А эти! Я сам ментом был, знаю!

— Но тебя же выгнали, Гриша!

— Не выгнали! Я сам ушел!

— Ладно, замнем для ясности. А ребята у тебя действительно ништеба! В Белом доме работали что надо!

— Да, моя школа! Не то что эти… из макашовской группы «Север». Они шмаляли, не глядя. Может, и зацепили кого, но только случайно. А мои ребята, точно били в цель!

— Гриша, ты особо не распространяйся про это! А то знаешь…

— А нас тут всего трое — Рэй, ты да я, да мы с тобой! Больше никого нет.

— Стены тоже имеют уши!

— Ну, Борис, ты даешь! Я что, не проверял тут ничего? Как в девяносто первом взял этот хауз, так все проверил сразу. И постоянно проверяю! Так что не очкуй!

— Но в Белом доме твоих-то было мало, в основном разный сброд… Казаки, еще эти… Как их? Из Молдавии.

— Приднестровцы? Да, отряд батальона «Днестр» из Тирасполя, рижские омоновцы… Да, крутые ребята! Но мои круче! И хитрые. Обдурили ОМОН по-черному! Когда заваруха стала заканчиваться и в дом ворвался спецназ, многие решили дать винта по подземным коммуникациям, а мои… наоборот… Выждали момент, построились и открыто вышли из восьмого подъезда прямо перед цепью омоновцев. С оружием. Одеты-то все в камуфляж! Просто прошли сквозь оцепление в сторону стадиона, а там… ищи ветра в поле! Все ушли! Семеро, правда, остались на верхних этажах. Сгорели или были убиты в перестрелке, не знаю. Больше их никто не видел. Среди них и наш «бригадефюрер» был. Настоящий боец движения! С жидами-демократами и партократами-большевиками боролся еще так! Жалко ребят! Они погибли за «русскую идею»…

— Какую «русскую идею», Гриша? За бабки они погибли!

— А хоть и за бабки, по пошумели здорово! И на нашу идею поработали! Вот дядя Сэм отстегнет нам чирик за труды, мы нашу организацию поставим на ноги. — Произнеся эти слова, Григорий невольно бросил взгляд на картину в дорогой багетовой раме, изображающую романтический замок среди высоких заснеженных гор. На переднем плане стоял рыцарь, сжимающий громадный меч. На щите отчетливо виднелся крест с плавно загнутыми концами, поразительно напоминающий известный знак, ставший в двадцатом веке зловещим символом насилия.

Какими путями забросила сюда судьба это старинное полотно в золотистом обрамлении? Может быть, это один из трофеев Великой Отечественной войны, которые тысячами привозили из поверженной фашистской Германии? Или это памятный презент какого-нибудь заморского гостя?

Каждый раз, когда Григорий смотрел на эту картину, его посещали одни и те же мысли: «Национал-социалисты называли этот крест свастикой. А по-нашему, по-славянски — коловрат. Смысл-то один: знак этот — символ удачи. Вот она к нам и пришла. Скоро денег будет столько, что все наши планы развертывания боевой организации станут реальностью».

— Давайте помянем наших ребят, которые погибли в Белом доме. Они погибли не за «красных» и не за «белых», не за «коммуняк» и не за «дерьмократов», а за нашу великую национальную идею! — с этими словами Григорий наполнил три стаканы виски и первым опорожнил свой бокал.