Криптология и секретная связь. Сделано в СССР - Вадим Гребенников Страница 33

5/2 2/12 9/3 6/3 8/5 9/2 1/5.

Важный шаг в развитии стихотворных ключей сделал Александр Малиновский. Главная особенность его шифра заключалась в большом количестве фиктивных дробей (пустышек) в самой криптограмме. Все дроби со знаменателем больше 30 и числителем больше 5 были пустышками. Это определялось размерами стихотворения «Мнение человечества», который служил ключом к шифру.

При отсутствии заранее оговоренного шифра революционеры использовали намеки, иносказания и т. п. Так, в 1900 году соратник Ленина В. Ногин находился в Англии. Ленину было необходимо сообщить Ногину фамилию петербургского издателя книги (революционного содержания) К. Каутского.

Ленин так написал Ногину: «Боюсь доверить фамилию почте — впрочем, передам вам ее таким образом. Напишите имя, отчество (на русский лад) и фамилию Алексея и обозначьте все 23 буквы цифрами по их порядку. Тогда фамилия… будет состоять из букв: 6-й, 22-й, 11-й, 22-й (вместо нее читайте следующую по азбуке букву), 5-й, 10-й и 13-й». Настоящее имя «Алексея», известное обоим корреспондентам, было «Юлий Осиповичъ Цедербаумъ». Пронумеруем его по буквам:

В результате чтение «шифрованного» сообщения дает фамилию «Смирновъ». Причем при шифровании Ленин допустил ошибку (пропустил букву Р = 18), однако она была легко обнаружена и устранена Ногиным.

Однако стоит подчеркнуть, что подпольщики допускали при использовании шифров серьезные ошибки, приводившие к дешифровке их переписки Департаментом полиции. Примерами таких ошибок были редкая смена ключей, шифрование текста не полностью, а только наиболее «секретной» его части и т. п. Использовались и откровенно слабые шифры (типа простой замены).

Редакция революционной газеты «Искра», обеспокоенная «провалами» своих агентов, в 13-м номере газеты от 20 декабря 1901 года поместила статью «Вниманию революционеров»:

«Добавим со своей стороны, что шифр — оружие обоюдоострое, ибо жандармы легко сумеют раскрыть всякий шифр, если не применять при шифровании особых предосторожностей. Безусловно, необходимо:

1) не отделять слова от слова;

2) не повторять часто одинаковых знаков, особенно знаков для наиболее употребительных букв;

3) писать шифр так, чтобы нельзя было узнать системы шифра;

4) не употреблять слишком известных стихотворений и книг.

Без соблюдения этих правил шифр прямо-таки недопустим».

Однако 4-й пункт «инструкции» противоречил действующей тогда революционной практике, поскольку для шифрования использовались произведения известных классиков русской поэзии Пушкина, Лермонтова, Крылова и Некрасова. Так, за весь период подпольной деятельности Надежды Крупской на должности секретаря разных партийных структур (1901–1905) для стихотворных шифров было использовано свыше 20 произведений Пушкина и столько же Лермонтова, 15 басен Крылова и 16 стихотворений Некрасова.

Особое внимание революционеры уделяли правильному (без ошибок) использованию шифров. Так, в письме (декабрь 1902 года) Ленин писал своему брату: «Ваше письмо получено. Написано оно неизвестным нам ключом, впрочем, мы расшифровали все, за исключением адреса. Не шифруйте иначе, как целыми фразами, иначе очень легко раскрыть ключ…». Здесь речь шла о том, что в секретных письмах часто оставались незашифрованными «несекретные» слова и фразы («клер»), существенно облегчавшие дешифровку.

Аналогичное послание своему корреспонденту в том же году направила Надежда Крупская. Получив плохо зашифрованное письмо, она в ответ возмущалась: «Перво-наперво позвольте вас выругать, что называется на все корки, за небрежную шифровку. Не зная, что вы условились о ключе с Евгением, я недоумевала, каким ключом вы пишете, и, наконец, расшифровала ваше письмо без ключа в какие-нибудь Ѕ часа. Это просто скандал. Не повторяйте одних и тех же знаков для одной той же буквы, иначе шифровка никуда не годится».

Таким образом, допускаемые при шифровании ошибки часто сводили на нет все усилия по защите информации. Поэтому ключи шифров и правила их пользования часто менялись. Были введены так называемые «одноразовые ключи», которые менялись с каждой новой шифровкой. Так, например, ключевое стихотворение оставалось тем же, но по простому правилу менялась нумерация его строк (начинать со второй строки, считая ее первой, и т. д.).

Иногда применялась практика смены ключа в процессе шифрования одного послания (по заранее оговоренному условию). Смена шифра практиковалась и в тех случаях, когда возникало подозрение о полицейской дешифровке ранее перехваченных писем. Так, в 1902 году Цедербаум писал в редакцию газеты «Искра»: «Не находит ли Фекла нужным переменить шифр, потому что, очевидно, несколько наших писем к ней пропали».

Но ограничиться исключительно книжными ключами революционеры, понятно, не могли. Слишком непредвиденной была их жизнь, чтобы в любой момент под руками оказалась необходимая книга.