Мазарини - Людмила Ивонина Страница 33

Ситуация внесла свои коррективы.

На конгрессе с первых дней работы вспыхнули острые разногласия между обоими габсбургскими дипломатами по кардинальным вопросам урегулирования конфликта. Пеньяранда и слышать не желал о намерениях Вены заключить сепаратный мир с Францией, зато требовал от императора незамедлительного мира со Швецией. Дипломат из Мадрида не скрывал своего безразличия к тому, какой ценой будет куплен для императора мир со Швецией – уступкой ли всей Померании (как требовал Оксеншерна) или отдельных гаваней. Главным для Пеньяранды было использовать освобождающуюся в таком случае имперскую мощь для комбинированного удара по Франции.

Траутмансдорф, напротив, четко следовал инструкциям Фердинанда III: полное умиротворение Империи вовне и внутри. Выдержке и рассудительности этого дипломата надо отдать должное. Вопреки бешеным наскокам Пеньяранды, интригам при венском дворе, наконец, недовольству других членов имперской делегации, обвинявших графа едва ли не в измене делу веры и Империи, Траутмансдорф упорно шел на достижение мира с Парижем. Но что он мог противопоставить дипломатии Мазарини, сильно подкрепленной победами французской армии?

Ведь главная задача первого министра была прямо противоположна намерениям испанской стороны. Мазарини желал заключить на выгоднейших для Франции условиях мир с Веной и способствовать как можно лучшему решению имперских дел в переговорах со Швецией. Чтобы оторвать побольше для Франции, необходимо было оставить императора в одиночестве, без поддержки имперских чинов, и постоянно нажимать на него. Что и делалось весьма успешно.

В марте 1644 года Джулио лично посетил Мюнстер и оттуда писал Анне Австрийской, что «необходимо настроить князей Империи против императора, чтобы удобнее было решать дела нашего Короля…наш друг Сервьен договаривается с германскими владетелями, как католическими, так и протестантскими». Там же упоминается о посещении его шведскими послами с целью уговорить осуществлять посредничество на переговорах с Данией в пользу шведской короны.

По-прежнему большое внимание среди германских князей Мазарини уделял главе Католической лиги Максимилиану Баварскому. Именно в этом направлении кардинал в первую очередь заставил работать д'Аво и Сервьена. В апреле 1644 года Сервьен доносил первому министру: «Мы полагаем, что герцог Баварии и другие католические принцы заинтересованы как можно скорее заключить общий мир». Конечно, Максимилиан был в этом заинтересован: Париж уже давно признавал курфюршеское достоинство Баварца (так называли его в Европе) и поддерживал его притязания на Верхний Пфальц. Баварская дипломатия, которой следовали многие католические князья, была откровенно безразличной к делам Империи на конгрессе. Правда, в 1647 году Максимилиан, уязвленный успехами Франции и Швеции, а также восстановлением Нижнего Пфальца, отважился вновь выступить на стороне Фердинанда. Но императора это никак не спасло.

Немало времени посвятил Джулио и дипломатии по отношению к традиционным союзникам Франции протестантским князьям Германии. Здесь он дал особые инструкции уделять внимание пожеланиям бранденбургского курфюрста Фридриха-Вильгельма I. Фридрих-Вильгельм, или «самая хитрая лиса в Европе», как его прозвали впоследствии, стал курфюрстом в 1640 году и тогда же безоговорочно перешел на сторону Франции. До этого протестантский Бранденбург занимал неопределенную позицию по отношению к воюющим сторонам, от него можно было ждать чего угодно. Но в 1640 году уже ясно чувствовалось, откуда дует ветер. И новый курфюрст знал, что делать и чего требовать для себя и своего государства, которое так стремилось вырасти.

Джулио прекрасно понимал, что значит создать сильное немецкое государство в самом сердце Империи и иметь постоянно там своего союзника в противовес любому Габсбургу. Кардинал наставлял д'Аво и Сервьена: «Когда посетите епископа Оснабрюка, передайте ему мои пожелания о том, чтобы были лучше удовлетворены пожелания нашего друга курфюрста Бранденбурга. Его протестантские интересы мы обязаны уважать…» Намерения Мазарини относительно Бранденбурга были осуществлены. В результате мирных договоренностей Фридрих-Вильгельм I получил Восточную Померанию, архиепископство Магдебург и два епископства – Гальберштадт и Минден. Влияние Бранденбурга – Пруссии в Германии после Вестфальского мира резко возросло. В 1701 году бранденбургские курфюрсты добились от императоров Священной Римской империи признания за ними королевского достоинства в Пруссии, а впоследствии, уже в XIX веке, Пруссия стала инициатором и центром объединения Германии. Но уже во второй половине XVII века это немалое по территории немецкое государство становилось главным союзником Франции и создавало противовес Империи и Швеции на севере Европы.

Дипломатические усилия Франции и антигабсбургской коалиции успешно и своевременно подкреплялись военными действиями французов и шведов. В Швабии и Вюртемберге войска маршала Тюренна после первоначальных неудач все же сумели одолеть противника под Фрайбургом в 1644 году. А герцог Энгиенский закрепил этот успех, одержав, пусть и с огромными потерями, победу у Аллергейма. Эту баталию, произошедшую в 1645 году, назвали «вторым Нердлингеном» – она развивалась по тому же сценарию, что и битва 1634 года. Шведы медленно, но верно переносили центр тяжести военных операций в наследственные земли Габсбургов.

В этих условиях Траутмансдорф поочередно передавал Франции пограничные территории: сперва лотарингские крепости, затем весь Эльзас и, наконец, Брейзах, с которым Фердинанд III дольше всего не хотел расставаться. Со второй утратой Брейзаха Империя больше не контролировала верховья Рейна – теперь это осуществляла Франция. Так не без трудностей французский министр ловил золотых рыбок в мутной и бурной реке переговоров.

Удовлетворяя территориальные аппетиты французской короны, Траутмансдорф пытался приобрести с согласия Франции более выгодные позиции в отношении шведов. Но здесь этому воспротивился Максимилиан Баварский, не желавший резкого усиления французского влияния и потихоньку от Мазарини поддерживавший шведов. Однако последние, как мы уже могли заметить, в особой поддержке, тем более Максимилиана, уже не нуждались.

Объединение армий нового шведского генерала Врангеля и французского маршала Тюренна существенно помогло побыстрее закончить войну. Две эти армии в 1646 году вторглись в Баварию и полгода опустошали ее, а затем вошли в Мюнхен, заставив Максимилиана поклясться, что отныне он не станет помогать императору. Тюренн дошел бы и до Богемии, где мог относительно легко разбить слабую армию Фердинанда. Но Мазарини совершил ловкий маневр, чувствуя, что мир близок, и желая пощадить императора, и послал Тюренна в Испанские Нидерланды. Однако баварский курфюрст, забывший о своих обещаниях, вновь возобновил военные действия. Поэтому в сентябре 1647 года французы и шведы вновь отправились в путь на восток, заняли и разграбили Баварию, окончательно разгромив Максимилиана при Цусмаркхаузене. В таких условиях Траутмансдорф был вынужден постепенно уступать и требованиям протестантских сил.

Имперский посол, да и уполномоченные других немецких государств, не исключая и Максимилиана Баварского, были просто вынуждены не в меру своих желаний, а в силу необходимости завершать войну. На последнем ее этапе Германию охватил тяжелейший экономический кризис.