С Лубянки на фронт - Анатолий Терещенко Страница 33

«Народ! Знай!

Россия, Польша, мадьяры, жидва — это твои враги. Уничтожай их! Ляхов, жидов, коммунистов уничтожай без милосердия!..»

Так началась война без милосердия, унесшая этими вурдалаками жизни только на Украине более миллиона человек…

Это был фронт той борьбы, с которым должен был столкнуться военный контрразведчик Дмитрий Дмитриевич Плетнев на Львовщине.

* * *

Итак, после потери Польшей галицийских территорий в ходе Второй мировой войны местное воинство в лице в радикальных националистов — оуновцев, воевавших с политикой полонизации до 1939 года, перешло к яростным атакам против советских властей. Таким образом, свой фронт борьбы они развернули на сто восемьдесят градусов — с запада на восток.

Националистически настроенные галичане видели и в польской, и в советской власти рассадники беспорядка, дурно влияющие на умы местного населения в борьбе за независимость и создание «Украйны вид моря до моря».

Но сил для этого было маловато. И тогда лидеры националистов провозгласили клич: «До зброи!» («К оружию!» — Авт.). Но этот призыв по определению не мог закончиться победой. Террор — не созидательное начало, такими методами порядок не наводят, а крови, в том числе и безвинной, пролито много.

Понимая бесперспективность борьбы с Киевом, а тем более с Москвой, теперь оуновцы бандеровского окраса уповали на «новый порядок», который обещали навести очередные завоеватели из Берлина. К ним они благоволили и ждали с «подарками» — кровавой борьбой с «москалями», которых еще называли «советами».

Понимая, что борьба с организованными бандами украинских националистов и агентурой абвера из их среды будет жестокой, затяжной и коварной, еще накануне войны Михеев решил направить во Львов опергруппу во главе с опытным военным контрразведчиком для помощи Особому отделу шестой армии. Именно она стояла в первом эшелоне противостояния будущим оккупантам-захватчикам и их оуновскому отрепью. Михеев остановился на кандидатуре начальника оперативного отделения капитана органов госбезопасности Дмитрии Дмитриевиче Плетневе, которого знал еще по службе в Киеве.

Анатолий Николаевич позвонил Якунчикову.

— Николай Алексеевич, я в отношении опергруппы. Думаю, следует послать во Львов Плетнева. Как смотришь?

— Опытен, смел, но порою бывает горяч, — последовал ответ. — Справится ли в обстановке львовской горячки?

— Мне кажется, такой человек и нужен в том пекле. Всякому дню подобает забота своя, — закончил он присказкой, которую часто употребляла его бабушка.

— Это верно…

— Тогда готовь его. Мандат для Плетнева я согласовал с членом Военного совета Бурмистенко.

— Беру под козырек, — последовал ответ сдавшегося Якунчикова…

Мандат Военного совета Юго-Западного фронта давал капитану госбезопасности Плетневу чрезвычайные полномочия в прифронтовом Львове для борьбы с диверсантами, террористами, мародерами, оуновским подпольем, наводящим панику в городе.

Сборы у Плетнева были недолгими. Прощание дома и на службе. И цепочка необходимостей — грузовик, инструктаж, оружие, боеприпасы, карты… Кроме нескольких оперативников его группе предавалась своеобразная пехота — красноармейцы из числа пограничников. Из Киева группа выбралась легко, ведь провожающие пожелали им счастливой дороги. А Якунчиков проводил с прибауткой:

— «Верные друзья, — половина дороги» — говорит пословица, а я добавлю: пусть она будет вся. Одному ехать — и дорога долга. Поезжайте через Тернополь — быстрее доберетесь…

Но чем ближе машина приближалась к Львову, тем теснее и затористее становилась гудящая дорога, ведущая на запад Украины. Навстречу машине оперативников шел нескончаемый поток велосипедистов, гужевых повозок, легковых автомобилей и грузовых машин — и армейских, и цивильных. Тяжело было в местах, где шоссе сужалось из-за ремонтных работ. В таких «бутылочных горлышках» с той и другой стороны скапливались убегающие от войны граждане. Часто встречались идущие и везущие на тачках и самодельных возках, видимо, домашнее барахло — семейные пожитки.

Сидя в кабине грузовика, Плетнев чертыхался:

«Вот дурак, послушался Алексеича, ехать через Тернополь, когда надо было ударить в сторону Коростеня, а там через Ровно и на Львов. Но что сделаешь, теперь вот катишься, как горшки везешь».

И словно уловив ход мыслей старшего, водитель машины заметил:

— Ничего, товарищ капитан, доедем — не ищут дороги, а спрашивают, доберемся до цели. Бензина хватит.

— Все понятно, дай-то боже, чтоб все было гоже!

— Будет!

Конечно, Плетнев не мог знать, что дорога через Ровно закрыта по стратегическим соображениям: по ней к фронту перебрасывались три советских механизированных корпуса генералов: 19-й — Н.В. Фекленко, 9-й — К.К. Рокоссовского и 8-й — Д.И. Рябышева, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся на стыке между пятой и шестой нашими армиями. Именно в эту неприкрытую Красной армией местность ринулись механизированные немецкие войска 1-й танковой группы, возглавляемой Эвальдом фон Клейстом, входившей в группу армий «Юг».

Фашистов надо было непременно остановить, сорвать угрозу глубокого прорыва. Поэтому во временном промежутке с 23 по 30 июня 1941 года разразилось первое грандиозное танковое сражение за населенные пункты треугольника: Дубно — Луцк — Броды, в котором, к великому сожалению, судьба не принесла нам победы.

Юго-Западный фронт потерял 2648 танков против немецких 260 машин и отступил, хотя Жуков слал и слал шифровки — контратаковать, и все. Но через несколько дней уже было нечем контратаковать — оказалась выбита пехота, появилась нехватка боеприпасов, ощущалась потеря средств связи, возникли проблемы с продовольствием и т. д.