Цареубийца. Маузер Ермакова - Юрий Жук Страница 33

Неверов» ^[180] .

Для неискушенного читателя хочу еще раз напомнить, что, во-первых, пистолеты Маузера изготавливались в Германии, а во-вторых, в 1905 году пистолет данной модели никак не мог быть у П.З. Ермакова, так как был смоделирован на заводах Маузера только лишь в 1912 году!

Но это вовсе не ошибка Л.П. Неверова, так как еще один уральский исследователь – А. Яковлев, написавший о П.З. Ермакове очерк точно под таким же названием, приводя стенографическую запись его воспоминаний (в которых тот рассказывал о событиях 1905 г. на Верх-Исетском заводе), пишет дословно следующее:

«Я заранее расставил патрули по всем проходным, чтобы полиция нас врасплох не застала. Рабочие вооружались: кто железиной, кто камнем, кто чем. Кое-кто из дружины имел браунинги. У меня был маузер» ^[181] .

И именно эта последняя фраза особенно заслуживает внимания, так как дословно повторяет другую, приведенную выше: «У меня был маузер. Им можно верна работат. астальные были наганы».

Так что, будь то устный рассказ или написанные воспоминания, П.З. Ермаков всегда и везде акцентировал всеобщее внимание на том, что только у него, а ни у кого другого был пистолет Маузера, который, как уже знает читатель, достался ему с таким трудом и которым он, безусловно, очень дорожил.

Напомню также, что при сдаче этого пистолета в Уральский Областной «Музей Революции» П.З. Ермаков (так же, как и его «конкурент» Я.М. Юровский) нисколько не сомневался в том, что его незамедлительно поместят в экспозиции, как одну из «главных святынь» революционного Урала. Ведь по существовавшему тогда экспозиционному плану в комнате, где произошло убийство Царской Семьи и Ее верных слуг, планировалось воссоздание обстановки последнего периода царского правления.

Так, в юбилейном 1929 году 10-летней годовщины «освобождения Урала от белогвардейцев» наряду с тематической выставкой научными сотрудниками музея было заложено в смету «устройство в угловой комнате нижнего этажа (соседней с комнатой расстрела Романовых) , а также «мешка» для политзаключенного» «в годы разгула царской реакции» ^[182] . (Например, одним из экспонатов этой комнаты были носимые каторжниками кандалы, которые символизировали собой «жестокость режима самодержавия».)

Признавалось и значение той самой комнаты, в которой уже в 1-й половине 1929 года был восстановлен внутренний вход из верхнего этажа здания музея, с целью «возродить историческую обстановку этого действия» ^[183] .

Для этой цели была окончательно очищена от обоев и штукатурки та самая подлинная стена, на которой остались места удаленных из нее фрагментов с застрявшими пулями, извлечение которых было произведено белогвардейским следствием еще в августе 1918 года ^[184] .

На фоне этой стены в октябре 1928 года были сфотографированы две «братские» делегации – «чехословацкая» и «франко-бельгийская», прибывшие в СССР для участия в работе VI Конгресса Коминтерна. Впоследствии же эти фотоснимки были размножены в виде почтовых открыток, широко распространяемых при посещении музея и по линии Уральского Отделения РОСТА ^[185] .

В конце января 1934 года Я.М. Юровский выехал в Свердловск, чтобы собрать там документы, необходимые ему для оформления персональной пенсии.

Вполне естественно, что поиск таковых он начал в Уральском Истпарте, который с 1928 года возглавлял С.С. Моисеев.

Вероятнее всего, их встреча состоялась именно в Ипатьевском доме, в ходе которой С.С. Моисеев наверняка предложил бывшему Коменданту ДОН осмотреть залы музея, в числе которых была и та самая историческая комната. Побывав в ней, Я.М. Юровский скорее всего не поверил глазам: почетное место среди всех прочих экспонатов, развешанных по стенам этой комнаты, превращенной в музейный зал, занимал ранее принадлежавший П.З. Ермакову пистолет Маузера, надпись под которым гласила, что именно из него им лично «…были убиты бывший царь, царица и наследник»…

Наверное, именно тогда (конечно же, «с целью восстановления исторической истины»!) у Я.М. Юровского возникла мысль о выступлении перед членами Свердловского Филиала ВОСБ, стенограмма которого сейчас хорошо известна под наименованием «Совещание Старых Большевиков по вопросу пребывания Романовых на Урале».