Огонь столетий (сборник) - Марк Амусин Страница 33

Интересно, что при попытках постичь смысл происходящего, выявить «в режиме онлайн» его глубинные характеристики часто идут в ход средства фантастики. В романе С. Витицкого «Поиск предназначения» Станислав Красногоров, в меру одаренный научный сотрудник и порядочный человек, добросовестно занимается своим делом, по мере сил оппонирует советской Системе и – ищет смысл своей выделенности. Судьба раз за разом спасает героя в критических ситуациях, поражая одновременно его недоброжелателей и прямых врагов. Тут явно прячется некая загадочная закономерность.

Феноменом его заинтересовываются и спецслужбы, с которыми герой отказывается вступать в какие-либо контакты – честь дороже. Но вот грянула новая эпоха. В условиях объявившейся свободы Красногоров вдруг понимает, что присущий ему «дар», вместе с незапятнанной репутацией, позволяет претендовать на роль национального лидера – Честного Стаса, потенциального спасителя России.

Его неуязвимость становится основой мифа о всемогуществе, порождает «мнение народное» о том, что с ним – Бог. В условиях всеобщего ценностного вакуума на героя работают «чудо, тайна и авторитет», о которых вещал еще Великий инквизитор Достоевского. Красногоров, кандидат в президенты, в ходе предвыборной кампании упирает на программу реформ, на свою неподкупность и принципиальность. Но самому герою ясно: публичный его имидж держится на всеобщем преклонении перед силой, каким бы ни был ее источник.

Автор ограничивается здесь пунктирным наброском российской общественной жизни 90-х, к тому же экстраполированной в начало нулевых. И картинка эта отмечена глубоким скептицизмом. Грубый, грязный, невежественный плебс, коррумпированные чиновники, всегда готовые к насилию силовики.

Рядом со Стасом постоянно присутствует его друг, ученый-маг Виктор Кикоин, занятый не то поисками практического бессмертия, не то созданием человеческих клонов. Его двусмысленные исследования и эксперименты под эгидой спецслужб продолжаются нынче с той же интенсивностью, как и в советское время.

Предназначение же героя в финале оказывается обескураживающим: он один способен «вытаскивать» Виктора, слабого здоровьем, во время приступов болезни. Когда надобность в этом отпадает – функция героя исчерпана, и он гибнет.

В романе выделяются два подспудных мотива: обманчивость могущества и несостоятельность человеческого разума, его неспособность постичь глубинные закономерности бытия (или отсутствие таковых). Это умонастроение получило развитие в последнем произведении С. Витицкого, «Бессильные мира сего», образующем своего рода дилогию с «Поиском предназначения».

В центре повествования – важный для поздних Стругацких образ Наставника. Это человек по фамилии Агре, борец с энтропией и деградацией, обладающий даром угадывать природные таланты людей, в том числе и самые экзотические. Вокруг него – группа его избранных питомцев, носителей удивительных способностей. Один умеет отличать правду от лжи, другой может предсказывать будущее, третий, «психократ», легко подчиняет своему влиянию сознание других людей, четвертый… Казалось бы, вместе они могут своротить горы, изменить жизнь к лучшему.

В романе декларируется их абсолютное бессилие, по сути – ненужность. Все разменивают себя на пустяки, всех заела «проклятая свинья жизни», т. е. инерция повседневных забот, привычек, самопопустительства. Эти «сверхлюди» достаточно комфортно вписались в рельеф времени и места – их дарования востребованы в частных детективных бюро и охранных фирмах, в банковских структурах, политтехнологических центрах. Но в этом ли их истинное предназначение?

Главная фабульная линия связана как раз с политическими играми. Некие посредники, действующие от лица могущественного и таинственного олигарха по кличке Аятолла, пытаются использовать Вадима, мастера предсказаний, не по «профилю»: от него в ультимативной форме требуют повлиять на будущее, добиться избрания на пост мэра нужного Аятолле (и многим другим) кандидата.

Кого представляет Аятолла, чем хорош его кандидат Профессор, чем и кому опасен его оппонент Генерал – это в контексте романа не играет большой роли. Важно другое: после того, как Вадим невероятным усилием воли обеспечивает заказанный ему результат, Профессор-победитель гибнет по воле Гриши-Ядозуба, тоже «сверхчеловека» из команды Агре. А вот что двигало этой волей – каприз мизантропа или некая высшая, неподвластная человеку закономерность, – остается загадкой. Существенен авторский вывод – о тщете целенаправленных человеческих усилий, о бессилии знания, даже чуда перед лицом непроницаемой жизненной стихии.

А на другом уровне смыслов – бег Агре наперегонки со временем и с энтропией тоже оборачивается бегом на месте: Человек Воспитанный, которого он не то ищет, не то конструирует, не нужен – природе, эволюции, роду людскому.

Да и сама фигура Агре предстает в романе в очень странном свете. Он человек – но явно отмечен печатью сверхъестественности, иномирия, как и его жутковатый партнер-оппонент, которого в романе именуют порой Ангелом Смерти. Тень мистики, серный запах висят над текстом.

Смысловой его посыл сводится к печальной констатации: «Что-то загадочное и даже сакральное должно произойти с этим миром, чтобы Человек Воспитанный стал этому миру нужен».

И кто скажет, что пессимистическая эта мудрость не стала результатом разочаровывающего опыта 90-х? Или, по крайней мере, не укрепилась в сознании Б. Стругацкого на основе этого опыта?

В романе Л. Юзефовича «Журавли и карлики» (изображающем события 90-х с дистанции лет в 10–15) приметы эпохи даются прицельно, почти протокольно, без гиперболизма и гротескового сдвига, присутствующих у Пелевина и Носова. Автор, подобно Мелихову, фиксирует житейские и социальные данности, определяющие сознание и поведение человека, помещающие его в прокрустово ложе безысходности. Фиксация эта сопровождается лаконичными и ядовитыми авторскими «примечаниями», задающими связь между бытом и состоянием умов: «В дыму от сгоревших на сберкнижках вкладов исчезли искатели золота КПСС. Сами собой утихли споры на тему, появится ли в продаже сахарный песок, если вынести тело Ленина из мавзолея. Курс доллара сделался важнее вопроса о том, сколько евреев служило в ЧК и ГПУ и как правильно их считать…»

Снова в фокусе судьба интеллигента-гуманитария, утратившего всякую почву под ногами, вынужденного суетиться, унижаться, приспосабливаться. Инженер-геолог Жохов пытается в неразберихе эпохи отхватить свой кусочек счастья – сбыть нужным людям слиток дорогостоящего редкоземельного металла. Искусно сочиненный авантюрный сюжет ведет его от неудачи к неудаче, вожделенная сумма сделки в долларах неуклонно тает – символ тщеты человеческих усилий вообще и миражности проектов «индивидуального спасения» в частности.

В романе присутствуют и эпизоды противостояния президента и парламента в 1993 году, запечатленного в острых, остраняющих ракурсах. Людские скопления, баррикады вокруг Белого дома и Кремля. Стихия слепой обиды за несбывшиеся надежды, невнятица плакатных лозунгов. Потоки демагогии с обеих сторон. Запах крови, которая обязательно должна пролиться.

При этом автор строит повествование как систему зеркал, в которых взаимно отражаются времена, пространства и персонажи. Главный герой не только плутует, прибавляя к своей биографии вымышленные детали, но и «клонируется», перевоплощается в другие образы: предприимчивого монгола нулевых; авантюриста XVII века, с легкостью меняющего маски, конфессии и подданства; чудесным образом выжившего наследника российского престола Алексея. Череда двойников, самозванцев, авантюристов кружится в сознании протагониста, писателя и историка Шубина… Российская история разных эпох, со всеми ее нелепостями и жестокостями, сводится в романе к некоему инварианту, рассматривается в перспективе абсурдного мифа (почерпнутого из «Илиады») о длящейся извечно войне журавлей и карликов, бессмысленной и беспощадной…