Великолепный век. Тайная жизнь восточного гарема - Шапи Казиев Страница 33
Великолепный век. Тайная жизнь восточного гарема - Шапи Казиев читать онлайн бесплатно
Пляски полуобнаженных женщин не укладывались в мусульманскую мораль, однако привычка к подобным развлечениям была неистребима и вызывала к жизни удивительные зрелища.
Особой статьей гаремных увеселений были карлики. Их вольные, порой довольно скабрезные проделки забавляли весь двор, принадлежностью которого карлики и «числились». После определенных хирургических манипуляций, в целях обеспечения гаремного целомудрия, карлики допускались в серали наравне с евнухами. Эти несчастные создания были дорогой игрушкой и знали себе цену. Удачливые шуты-карлики наживали целые состояния и даже заводили себе рабов, когда их отставляли из гаремов. Однако успех при дворе давался карликам очень нелегко.
«Из числа сотни штук, проделываемых с несчастными карликами, одною из самых забавных считается – посадить карлика в груду рисового плова, – писал Осман-Бей. – Эта штука делается обыкновенно когда в серале какой-нибудь большой праздник….Берут большое обеденное блюдо, посреди которого помещают маленькую картонную нишу, в которой помещается карлик. После того все покрывается рисом и подается гостям, которые с ложками в руках ждут последнего блюда. Все по обыкновению спешат опустить свои ложки в эту груду плова; но не успеют они сделать один или два глотка, как в куче риса происходит странное движение, и из середины ее вылезает человек, весь запачканный смесью риса, масла и пота. Чтобы заставить карлика выпрыгнуть с большим эффектом, те, которые знают, в чем дело, иногда нарочно впускают в него иголку, укол которой заставляет его прыгать, как сумасшедшего….Другой род забавы, в которой участвуют карлики и шуты, – смешной танец вроде канкана, исполняемый иногда на ипподромах. Этот танец по-турецки называется джуржуна и состоит в ряде кривляний и гримас, исполняемых в такт с хором. Чтобы придать еще более пикантности этой смешной сцене, карликов одевают в шутовские костюмы с громадными тюрбанами в виде груш, тыкв и пр. Ничто не может быть смешнее этого танца».
Эти маленькие шуты были непременной частью свиты султана.
Кроме «штатных» карликов, в сераль стекались и профессиональные шуты, на искусство которых всегда был спрос. Самых остроумных и веселых показывали гарему. Как писал Ж. Нерваль, «все здесь устроено таким образом, чтобы жены могли участвовать во всех развлечениях гостей султана, не показываясь при этом. Повсюду в залах сделаны зарешеченные ложи, позволяющие дамам гарема незримо участвовать в политических или светских приемах».
Жаждущие развлечений дамы наблюдали за уморительными проделками шутов и бросали им монеты. Несмотря на явные успехи, шуты во дворце не задерживались – их выживали карлики, ревностно оберегавшие свои привилегии и не терпевшие конкурентов.
Когда вместе с европейскими веяниями в Турцию проник и театр, дамы гарема не захотели оставаться в стороне от столь волнующего и приятного прогресса. Они употребили все свои способности, чтобы убедить султана в экстренной необходимости открытия в серале своего театра.
Видимо, султан и сам был не против новых увеселений, а потому соблаговолил отдать соответствующий приказ.
«Чтобы достигнуть этого, – писал Осман-Бей, – собрали всех хорошеньких девушек и взяли от каждой кальфы субъектов наиболее способных к изучению музыки, танцев и пантомимы. Таким образом, при помощи некоторых усилий и множества денег удалось сформировать полный оркестр, кордебалет и труппу комедианток. Оркестр совершенно полный, как бы оркестр какого-нибудь гвардейского полка, с тою только разницей, что в серале женщины бьют в барабан и играют на тромбоне.
Что же касается до танцовщиц и комедианток, то они дают представления в восточном вкусе, а также и в более систематическом и выработанном вкусе Западной Европы. Эти представления давались сначала в залах сераля, куда иногда допускались некоторые камергеры и любимцы его величества. Абдул-Меджид сделал еще шаг вперед по этому пути, выстроив рядом с дворцом красивый театр.
Я уверен, что мои читатели хотели бы знать, каким образом удалось обучить этих черкешенок изящным искусствам, которые с таким трудом даются в Европе Дело объясняется очень просто. Пригласили таких профессоров, как Доницетти, Гаттелли и проч., и поручили им обучение молодых воспитанниц.
Но каким же образом султан допустил в свой гарем мужчин и, что еще хуже, учителей музыки, и поручил им воспитание своих молодых черкешенок?…Когда наступает час уроков или репетиций, ученицы выстраиваются в колонны с отрядами евнухов впереди и сзади. Это войско вводится таким образом в залу, где даются уроки, и выслушивают их, причем учителя не смеют слишком близко подойти к девушкам, а эти последние отбросить свои покрывала.
Число артисток простирается приблизительно до 200, что составляет уже довольно почтенный контингент земных гурий, искусство которых должно облегчать падишаху бремя государственных дел.»
Мода на Восток, захлестнувшая Европу в XIX в., привела гаремы, зачастую вымышленные, не только на страницы романов или полотна живописцев, но и на театральную сцену.
Если европейский театр был новшеством, то традиционные представления марионеток были жанром повсеместным и любимым всеми. Это был театр теней, в котором мастерски сделанные куклы разыгрывали презабавнейшие, а порой и остросатирические действа.
«Спектакль давался в саду, под деревьями; низкие табуреты для местных жителей и соломенные стулья для гяуров представляли собой партер, – писал Т. Готье. – Публика собралась многочисленная. От трубок и наргиле поднимались в воздух голубоватые спирали, сливаясь в ароматный туман над курильщиками, а головки трубок светились на земле, как светлячки. Синее ночное небо, усыпанное звездами, служило потолком, а луна заменяла люстру; официанты сновали взад и вперед, разнося кофе и воду, без которых не обходится ни одно турецкое зрелище.
…Театр кара-геза устроен еще проще, чем балаганчик Полишинеля: угол между двумя стенками затягивают плотной тканью, в которую вставлен прозрачный белый квадрат, высвечиваемый сзади одной-единственной плошкой. Роль оркестра принимает на себя бубен. Импресарио стоит в треугольнике из двух стен и занавеса, двигает фигурки и произносит за них текст.
Квадрат, где предстояло двигаться маленьким актерам, светился во тьме, притягивая нетерпеливые взгляды. Вскоре между полотном и пламенем плошки возникла тень. Прозрачная разноцветная фигурка прильнула к газовой ткани. Это был китайский фазан на кусте. Вздрогнул и загудел бубен, и пронзительный гортанный голос затянул протяжную монотонную песню в неуловимом для европейских ушей ритме. Пение звучало в полной тишине, ибо при появлении фазана шум разговоров и тот невнятный гул, какой неизбежно создает всякое скопление людей, даже самых спокойных, внезапно смолкли. В переводе на наш театральный язык это были поднятие занавеса и увертюра.
…Взрыв смеха возвестил о появлении Карагёза, и гротескная фигурка высотой в семь-восемь дюймов, нелепо жестикулируя, остановилась перед оградой.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments