Футбол, который мы потеряли. Непродажные звезды эпохи СССР - Федор Раззаков Страница 33

Проснулся в шесть утра, разбудил Витю Папаева (мы жили с ним в одном номере), попросил его передать бутсы, которые я получил в «Спартаке», собрался и уехал. А чтобы меня где-нибудь не перехватили и не вернули назад, купил билет на поезд. Трое с половиной суток я ехал домой. С какого-то полустаночка отправил матери телеграмму, в которой сообщил, что жив-здоров, еду домой на поезде, но ты всем говори, что не знаешь, где я. Пока ехал, в Красноярск прилетали из «Спартака», чтобы забрать меня обратно, но не тут-то было! Возвратившись домой, стал играть в «Автомобилисте». Ну и естественно, когда звонили из «Спартака», говорил, что не вернусь, что мне хватит высшей лиги, что могу играть только в команде. В тот момент мне не показалось, что «Спартак» был командой в полном смысле этого слова. Но не подумайте, что я сбежал из команды, как крыса с тонущего корабля. За «Спартак» я играл в первом круге, команда шла где-то пятой, так что и речи быть не могло, что она вылетит из высшей лиги…»

А теперь послушаем Е. Ловчева:

«Старостин и Бесков не любили друг друга. Бесков нехорошо относился к «Спартаку». И вот играет олимпийская сборная в Югославии. Прилетели в Белград, пошла отоварка — а что-то не так пошло, и сыграли 0:0. Бесков на разборе распалился и вдруг начал: да вы, спартаковцы, рвачи, а вот у меня в «Динамо» такого никогда… И тут Николай Петрович говорит: что ты несешь? Что плохого в том, что ребята пойдут, своим женам, детям, родным купят вещи, которых нет у нас в стране? Назрел конфликт. Никита Павлович Симонян увел нас: ребята, свободны.

В тот же год у нас турне. В Германии вратарь Елизаров из «Торпедо» и Валерка Андреев идут с пакетами в гостиницу — а был закон в день игры по магазинам не ходить. У входа сидят Бесков, Старостин и Гуляев. Все, попались. Бесков говорит: «Николай Петрович, я же вам говорил. Вот так они готовятся к играм». Чапай (Старостин) встает и говорит: «Валерий, куда ходили? Что купили?» — «Часы». — «Ого! Хорошие часы! Покажи, где купил»…»

К ноябрю 1976 года ситуация в «Спартаке» стала по-настоящему аховой. И спасти команду от вылета могло лишь чудо. Но оно не случилось, поскольку враги команды сделали все возможное, чтобы отправить именитый клуб в низший дивизион. О том, что это был настоящий заговор, говорят результаты последнего тура чемпионата, состоявшегося 13 ноября. В тот день «Спартак» встречался в Киеве с лидером чемпионата — тамошним «Динамо» — и проиграл 1:3 (набрал всего 13 очков и занял 15-е место). Однако шансы остаться в высшей лиге у него еще были, если бы из пяти его оппонентов проиграл хотя бы один или кто-то из трех сыграл вничью. Но ничего подобного не случилось. Даже земляки не помогли красно-белым. «Торпедо» (чемпион осеннего розыгрыша в 1976 году) и «Локомотив» играли на выезде — первый против ереванского «Арарата» (ему тоже грозил вылет в случае поражения), второй — с донецким «Шахтером» — и, как будто нарочно, проиграли с минимальным счетом 0:1 (торпедовцам достаточно было сыграть вничью и тем самым спасти «Спартак» от вылета). Другой столичный клуб — ЦСКА — проиграл «Днепру» и тоже спас его от вылета. Хотя этот результат вполне закономерен: армейцы издавна считались принципиальными врагами «Спартака».

О причинах того провала рассказывает сам Е. Ловчев:

«Из всех этих «перспективных ребят» только один Саша Минаев стал потом в футболе заметной фигурой, играл за сборную. Кстати, к тому времени он уже перешел в «Динамо». Понимаете, закончили играть Хусаинов, Осянин, Логофет, а им на смену пришли футболисты невысокого уровня. Я имею в виду не только то, как они били по мячу, а их характер. Они не способны были «рвать» за «Спартак»! А тут еще, к нашему несчастью, из команды убрали Старостина…

Это был странный чемпионат. Еще за четыре тура до финиша журналисты вывели алгоритм договорного футбола, кто кому может отдать очки. Тогда стало ясно: если несколько команд договорятся друг с другом — «Спартак» вылетает. В последнем туре московские торпедовцы, обеспечившие себе уже чемпионское звание, играли в Ереване, «Спартак» — в Киеве. Мы опережали тогда «Арарат» на очко, и, если бы автозаводцы сыграли даже вничью, «Спартак» оставался в высшей лиге — при равенстве очков с «Араратом» наши показатели были лучше. Но «Торпедо» отдало матч в Ереване. Я знаю, что говорю, убежден: торпедовцы «сдали» тогда «Спартак». И мы вылетели…»

Между тем страсти после вылета «Спартака» разгорелись нешуточные. Поскольку армия болельщиков у этой команды была чуть ли не самой большой в стране (команду не случайно называли народной), этот вылет не мог никого из них оставить равнодушным. В Спорткомитет СССР со всей страны посыпались письма, в которых люди буквально умоляли вмешаться в ситуацию и позволить «Спартаку» остаться в высшем дивизионе. При этом выдвигались вполне резонные аргументы. Чемпионат в этом году носил экспериментальный характер: был разбит на два турнира — весенний и осенний, причем команды, проигравшие первый турнир, высшую лигу не покидали, а те, кто занял два последних места в осеннем, — вылетали.

Кроме этого, в весеннем чемпионате большие уступки были сделаны киевскому «Динамо» и ряду других команд, которые делегировали своих игроков в национальную сборную и участвовали в еврокубках, а остальные команды вынуждены были играть без каких-либо поблажек. Поэтому болельщики «Спартака» и просили пойти их команде навстречу и позволить остаться в высшей лиге. Конечно, народная команда во многом сама была виновата в случившемся, но несомненно, что случись нечто подобное с другими столичными командами — ЦСКА или «Динамо», — их бы стопроцентно «отмазали» от участи играть в низшем дивизионе. А все потому, что за их спинами стояли весьма влиятельные люди: генсек Л. Брежнев поддерживал ЦСКА и «Днепр», глава МВД Н. Щелоков — «Динамо». «Спартаку» же помочь было некому, поэтому тысячи писем, которые обрушились на Спорткомитет, так и не принесли положительного результата — гранд отечественного футбола, который девять раз становился чемпионом страны, вынужден был покинуть высшую лигу.

Из-за неудачной игры «Спартака» Ловчев потерял место в сборной СССР. Правда, в начале сезона его еще вызывали, и в период с марта по май 1976 года он сыграл за сборную СССР четыре матча. В них наша команда потерпела два поражения, одну игру выиграла и одну свела вничью. Летом сборная СССР приняла участие в летних Олимпийских играх в Канаде (наши футболисты взяли «бронзу»), но Ловчева туда не взяли. Почему? Вот как он сам вспоминает об этом:

«Тот 1976 год получился необычным. Первенство разделили на весеннее и осеннее, причем киевляне в первом участвовали вторым составом, а основной под флагом сборной играл в международных соревнованиях. Я тоже был в его числе. Никакой пользы все это не принесло — и киевляне, и сборная проиграли все, что могли. Одновременно в весеннем первенстве начал валиться «Спартак». Я не мог себе позволить смотреть на это со стороны и в один момент подошел к Лобановскому и попросил отпустить меня в клуб, где я и подготовлюсь к Олимпиаде. Он, наверное, такую постановку вопроса не воспринял и потихоньку начал меня от сборной оттеснять.

О том, что не еду в Монреаль, узнал за три дня до вылета от… болельщиков. Вместо меня был взят Давид Кипиани, которому, в свою очередь, тоже ни разу не дали выйти на поле…»