Клевета на Победу. Как оболгали Красную Армию-освободительницу - Дмитрий Верхотуров Страница 33

Кто на самом деле грабил в Будапеште?

Сейчас некоторые европейские историки, как, например, венгерский исследователь доктор Кристиан Унгвари, написавший подробную работу о боях за Будапешт, любят рассуждать о «социальной стороне» войны, под чем обычно понимается живописание всякого рода «зверств Красной Армии». В его книге «Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны» по мере приближения к описанию сражений за сам город повествование плавно переходит на столь хорошо обкатанные в западной литературе обвинения в адрес красноармейцев: «освобождение от часов», изнасилования, мародерство.

Между тем в его весьма насыщенной фактами книге есть много чего интересного, что опровергает подобный взгляд. Автор, хотя и следует укоренившемуся в современной западной литературе взгляду на Красную Армию, как на орду дикарей, все же был приверженцем изложения фактов и вынужден признавать весьма и весьма многое, что представляло Красную Армию в выгодном свете.

Как и в уже рассмотренных случаях Неммерсдорфа и Метгетена, все условия для жертв среди местного населения создали немцы и их венгерские приспешники. Например, Унгвари пишет, что представитель Гитлера в Венгрии Эдмунд Веезенмайер думал только об обороне Вены и собирался принести венгров в жертву. Он говорил: пусть Будапешт «уничтожат десять раз, лишь бы была обеспечена оборона Вены» [110]. Оборона Будапешта, против которой возражали многие военные, как немецкие, так и венгерские, делалась для того, чтобы советские войска не добрались до Вены и не вступили на территорию Рейха. 23 ноября 1944 года Гитлер отдал приказ оборонять каждый дом в Будапеште, не считаясь с потерями гражданского населения и материальным ущербом.

Также в этой книге есть немало фактов, свидетельствующих о том, что эвакуации населения из Будапешта практически не производилось. Первые советские подразделения появились в западном пригороде Будапешта – Будакеси на Рождество, 25 декабря 1944 года. Гражданское население никто ни о чем не предупреждал, и дело доходило до внезапных встреч. Например, как пишет доктор Унгвари, пассажиры фуникулера на Швабском холме с удивлением увидели на станции группу советских автоматчиков в маскхалатах. Это была разведгруппа под командованием старшего лейтенанта А.И. Козлова. Разведчики даже сели в фуникулер, прежде чем пассажиры разглядели советскую форму. «Началась паника, кто-то рванул за ручку ручного тормоза, и в этот момент советские солдаты попрыгали с поезда, предварительно освободив нескольких пассажиров от наручных часов», – пишет Унгвари [111].

Конечно, тут исследователь предпочел вписать пару слов о «мародерстве красноармейцев», но сам по себе эпизод говорит совершенно об обратном. Население Будапешта никто не собирался эвакуировать. Было Рождество, люди пошли за покупками, за елками. Абзацем выше Унгвари упоминает весьма характерный эпизод, когда в рождественский вечер 8-я кавалерийская дивизия СС пыталась перейти в Буду: «И все же передислокация осуществлялась довольно медленно, так как ей препятствовали транспортные пробки и толпы горожан, спешивших за рождественскими покупками». Несколькими часами позднее беженцы забили все проспекты и улицы западной части Будапешта, спасаясь из западных пригородов. Попытки населения вырваться из города пресекались специальными фильтрационными пунктами, выставленными на дорогах.

Факты того, что ни немцы, ни фашистское правительство Салаши не планировало и ничего не сделало для эвакуации мирного населения, доктор Унгвари приводит много раз по разным поводам. В Венгрии они оставили все население Будапешта вместе с прибывшими в город беженцами из восточных районов страны на убой, на погибель под бомбежками и обстрелами. Немецкое командование беспокоилось только о возможности бунта в городе, для чего стянуло в Будапешт подразделения для борьбы с предполагаемым восстанием, а командующим гарнизоном был назначен Пфеффер-Вильденбрух, который был не военным, а крупным полицейским чином. Еще эсэсовцы делились с венгерскими фашистами опытом подавления восстания в Варшаве.

При этом руководство «Скрещенных стрел» сбежало из города еще в декабре 1944 года, до полного окружения города частями Красной Армии. Оставшиеся в городе салашистские боевики занимались убийствами евреев и терроризировали мирное население.

Детали осады венгерской столицы, изложенные в книге доктора Унгвари, позволяют также разобраться с одним из наиболее часто выдвигаемых в адрес Красной Армии обвинений в мародерствах и грабежах. По страницам западной литературы шествуют описания случаев, когда красноармейцы отбирали часы у военнопленных и гражданского населения, написанные словно под копирку. Между тем венгерский исследователь, много работавший с широким кругом источников, приводит немало фактов того, что повальный грабеж Будапешта осуществили именно немцы. Он признает, что немцы грубо игнорировали нужды гражданского населения, реквизировали по нужде и без нужды их имущество, взрывали здания [112]. Немецкие солдаты не только присваивали все, что им понравится, но и ломали и портили все, что было оставлено жителями столицы в квартирах. У евреев, которых салашисты принялись уничтожать еще в начале осады, отнималось продовольствие, а потом склад с кошерными продуктами присвоил командир штурмового батальона венгерских фашистов Ласло Ваннай.

Унгвари приводит интересный факт, что командир немецкой 13-й танковой дивизии генерал-полковник Герхард Шмидхубер украл персидский ковер из королевского замка в Гёдёллё [113]. Зачем ему понадобился этот ковер – так и осталось тайной. Сам Шмидхубер погиб в конце осады во время прорыва остатков немецких и венгерских войск из Буды на запад.

Чем плачевнее становилось положение окруженных, тем сильнее падала дисциплина и тем большие масштабы приобретал грабеж. Венгерский генерал-полковник Иван Хинди писал 30 января 1945 года: «Стало невозможно бороться с участившимися случаями реквизиции и грабежей, которые совершают многие немецкие подразделения в тылу» [114]. Немецкое командование изначально очень пренебрежительно относилось к венграм и не обсуждало с ними свои действия, а по мере ухудшения положения немцы вообще перестали считаться с венграми: они просто гнали их вперед перед собой, угрожая оружием. Если уж венгерские солдаты не могли ничего поделать с бесчинствами немецких солдат, то что же могло сделать гражданское население?

Как венгерское население относилось к Красной Армии и ее наступлению по венгерской территории? По-разному. Кто-то приветствовал, кто-то боялся. Многие встречали настороженно, но потом меняли свое отношение. Так, население знаменитого города Токай на северо-востоке Венгрии, взятого советскими войсками еще во время Дебреценской операции, вскоре предложило советской военной комендатуре принимать вино для Красной Армии. Как сообщал Военный совет 40-й армии 2-го Украинского фронта, когда начался немецкий обстрел города, местное население стало собираться у советской комендатуры, заявив, что оно будет уходить вместе с русскими, если немцы вступят в город [115]. Среди гражданского населения находились помощники Красной Армии. Например, как пишет доктор Унгвари, во время занятия острова Сентендре, в излучине Дуная у города Ваца, где советские войска без боя взяли в плен более 5 тысяч немецких и венгерских солдат, местная жительница Изабелла Борош перерезала провода, не позволив взорвать заминированный мост через Дунай у Тахи. На острове было много мельниц, которые тут же получили указание от советского командования возобновить помол муки.