Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи - Максим Кустов Страница 33

Но основным способом заработать на приобретение необходимых товаров у афганцев была торговля. Конечно, «неформальные» торговые отношения с афганцами были чрезвычайно опасны и могли очень плохо кончиться.

Одну из таких трагедий описал Анатолий Воронин, офицер МВД, бывший с 1986 года советником спецотдела царандоя Кандагарской провинции.

В дежурную часть провинциального управления царандоя поступило тревожное сообщение о бесследном исчезновении «наливника» с бензином вместе с находившимися в его кабине двумя советскими военнослужащими. Известно было, что машина въехала в городскую черту, после чего ее уже никто не видел. Оперативники поняли, что машина могла пропасть только в шестом микрорайоне, на отрезке дороги между «Черной площадью» и техническим колледжем.

Там советские водители съезжали с основной трассы и, углубившись в прилегающие к ней закоулки, продавали и топливо, и запасные колеса, и пустые канистры, а кто-то даже боеприпасы.

Не успел «наливник» съехать с дороги, как тут же был захвачен людьми из банды Хаджи Аскара. Об этом оперативники узнали уже через час. А еще через пару часов была обнаружена и сама пропавшая машина, с которой поснимали все колеса, электрооборудование и прочие ценные детали. Топлива, разумеется, тоже не осталось.

Водитель и ехавший с ним в кабине прапорщик как сквозь землю провалились.

Дальнейшие поиски оказались безрезультатными.

А примерно через неделю от агента, внедренного в одну из банд, пришел связник, который рассказал о судьбе похищенных:

«Свадьба была в самом разгаре, когда к дому, где она проводилась, подкатил пикап с моджахедами. Посреди кузова «Тойоты» связанными спиной друг к другу полулежали двое советских военнослужащих… «Верзила» не спеша подошел к ним и, демонстративно вытащив из-за пояса здоровенный кинжал, ткнул острием клинка в плечо одного из пленников, туда, где на пыльном погоне виднелись две маленькие облезлые звездочки грязно-зеленого цвета.

— Афицера, — то ли спросил, то ли констатировал «дух».

Молчавший до этого пленник, искоса посмотрев на упертый в его плечо клинок, превозмогая боль, прошепелявил наполовину беззубым ртом:

— За восемь лет не научился в званиях разбираться? Душ…

Последнюю фразу прапорщик не успел договорить. Стоявший рядом «дух» двинул ногой по разбитой скуле. От резкого удара пленник запрокинул голову назад и затылком ударился о голову привязанного к нему водителя…

Очнулся он только после того, как на него плеснули из ведра студеную колодезную воду. Открыв глаза, он увидел, что к стоявшим по кругу «духам» присоединилась еще одна группа моджахедов. Среди всех выделялся старец с аккуратно стриженной черной бородкой, голову которого покрывала чалма с «хвостиком», скрученная из кипенно-белой материи. Старик выглядел не так, как все остальные. Поверх традиционной длинной рубахи цвета сафари на нем была надета темно-коричневая жилетка, расшитая разноцветным бисером. Но не это одеяние привлекло внимание прапорщика. На шее у старика висело несколько маленьких веночков, сплетенных из искусственных цветов. Словно новогодняя елка, увешанная праздничными гирляндами, он неестественно смотрелся на фоне серой толпы вооруженных людей.

От группы приехавших на «Тойоте» моджахедов отделился молодой «дух» не старше лет тридцати. Вытянув вперед руки ладонями вверх, он стал не спеша приближаться к «старцу», на ходу произнося хвалебные слова в адрес Аллаха и виновника торжества. Подойдя к «жениху», он троекратно коснулся своими щеками его щек, беспрестанно бормоча одни и те же слова.

Закончив с ритуальными приветствиями, гость развернулся к старцу боком и, показывая рукой на пленников, пояснил, что он, то бишь полевой командир Хаджи Аскар, дарит многоуважаемому Хаджи Латифу маленький бакшиш, и теперь жизни этих двух неверных целиком и полностью находятся в его руках…

По едва заметному жесту руки Хаджи Латифа «духи» поставили пленников в вертикальное положение, а сами отошли в сторону, продолжая держать их под прицелами своих автоматов.

Старец произнес небольшую, но выдержанную в резких тонах речь, после чего попросил «верзилу», чтобы тот перевел его слова на русский язык, чтобы пленные знали, о чем идет речь.

— Ви мерзкий захватничик, убивающий невиновиный афганский чиловеков, — коверкая слова, начал свой перевод «верзила». — Ви и все шурави убивали невиновиный женщин и дети, которий не воеваль против вас. Поэтому господина Латифа будет сичас вас карать за то, что вы убивать его жена и дети.

По всему было видно, что «верзиле» этот перевод дался с большим трудом. Закончив свою речь, он оглянулся на старика, ожидая, что тот скажет дальше, и, услышав от него несколько фраз, продолжил:

— Живой быть один из вас. Латиф хотел знать, кто из вас хотеть сам умирать, тот можить выходить перед.

Пленники молча переглянулись и, опустив головы еще ниже, остались стоять на своих местах. Старик осклабился довольной улыбкой и, тыкая пальцем в сторону пленников, выкрикнул несколько гортанных фраз, вызвавших бурю эмоций у окружающих.

Когда толпа немного приутихла, «верзила» перевел слова старца.

— Ви трусливий шакали, которий учился убивать невиновиный людей и дети и боялся воевать свободный муджахедином. Ви будет умирать двое, если один не хотель умирать добровольна.

«Верзила» хотел сказать что-то еще, но в этот момент оба пленника, не сговариваясь друг с другом, одновременно шагнули навстречу своей судьбе.

Хаджи Латиф только ухмыльнулся такому единодушному пожеланию шурави умереть на чужбине. Взяв из рук телохранителя автомат, он передал его водителю. Тот, не поняв до конца, что от него хочет старик, взял автомат в свои руки. Показав пальцем на прапорщика, Латиф произнес какую-то команду.