История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - Жан-Поль Ру Страница 32

Существовало ли единодушие у греков? До него было далеко! Армия вторжения будет состоять прежде всего из уроженцев Македонии и Балкан. Эллины в узком смысле слова примут в войне лишь незначительное участие. Они по-прежнему будут поставлять персам наёмников, и последние сохранят верность первым, предпочтут Александру Дария даже после битвы при Иссе. Враждебность со стороны Афин, Фив, Спарты не смягчится. Она, как мы говорили, была давней. Ещё в 335 г. до н. э., когда распространился слух о гибели Александра, в то время действовавшего на Дунае, Афины и Фивы поспешили вступить в переговоры с Дарием Кодоманом, новым Великим царём Ирана. Наказаны за это были в сентябре 335 г. до н. э. только Фивы, но страшно: там было убито шесть тысяч человек, тридцать тысяч продано в рабство. Это не помешает полисам продолжать борьбу. В сентябре 331 г. до н. э. Антипатру, регенту Македонии, придётся подавлять их восстание; после Исса, в ноябре 330 г., они вновь отправят посольство в Иран для переговоров с Ахеменидами о союзе. Даже после решающих успехов македонянина Демосфен, один из его самых упорных противников, вынужденный присоединиться к нему, сделает это с мрачной иронией.

ВЕЛИКАЯ ВОЙНА

Таким образом, война, которая вскоре разразилась и которую можно считать долгой «военной прогулкой» на восемнадцать тысяч километров за двенадцать лет, но во время которой сражения, и то спорадические, происходили только с мая 334 г. до н. э. по октябрь 326 г. до н. э., меняла цель и облик по мере того, как продолжалась. Её первая стадия представляла собой освобождение греческих полисов и оккупацию западных и южных областей Анатолии. Она продлилась семь месяцев. Вторая, занявшая более полутора лет, с ноября 333 г. до н. э. по июнь 331 г. до н. э., включала в себя оккупацию Сирии, то есть уничтожение или захват финикийских флотов и баз, и завоевание Египта. Только в ходе третьего периода, с июня 331 г. до н. э. по июнь 330 г. до н. э., то есть в течение двенадцати месяцев, открылись новые, прежде неведомые перспективы, Александр вознамерился стать властителем мира, и в результате развернулась решительная борьба между ним и Ахеменидами. Четвертый и последний период, во время которого македонянин, объявив себя наследником Дария Кодомана, пытался добиться признания своих прав на престол и принять наследство тех, кого только что сверг, был самым долгим, самым трудным, самым неэффективным: он продлился с момента смерти Дария (лето 330 г. до н. э.) до ухода армии захватчиков (октябрь 326 г. до н. э.) и был отмечен упорными и бесплодными боями в Согдиане (три года!) и походом на индийцев (шестнадцать месяцев).

Не восхищаться македонской эпопеей, не считать её чем-то вроде чуда и отказываться видеть в её авторе величайшего завоевателя мира вовсе не значит отрицать или преуменьшать гений Александра или его харизматическое могущество. Мы уже говорили, что без подготовительных действий Филиппа завоевание Иранской империи было бы невозможно. Оно было бы также невозможно, если бы почву для него не подготовили персы, объединив в конфедерацию с единой властью самые разные народы, которых мало интересовало, кто ими правит, — из-за того, что Ахеменидов сменили македоняне, по-настоящему ничто не изменилось, как и тогда, когда персы сменили мидийцев. Оно было бы невозможно, если бы повсюду не изобиловали греческие колонии, если бы сатрапы оборонялись, а не переходили так часто на сторону завоевателей, если бы в борьбе приняли участие народы, как это сделали согдийцы, единственный народ, который по-настоящему сражался ради сохранения своих свобод, единственный, который не капитулировал. Победители могли гордиться только тремя сражениями против ахеменидских сил, столь блистательно выигранными, организующей и созидательной волей, упорством Александра, которого так часто ранили, который как минимум дважды тяжело болел, храбростью, одушевлявшей его и бойцов, побуждавшей их продвигаться всё дальше вопреки всему и вся по незнакомым, труднопроходимых территориям, где, как говорит Плутарх, «войско [...] больше всего страдало от недостатка в съестных припасах и от скверного климата» («Александр», 58). В конце концов, три больших сражения — это немного: почти столько же понадобилось Киру, чтобы победить Астиага; арабам, чтобы сокрушить Сасанидов, потребуется два сражения. Нет, чуда не было — или, если нужно, чтобы оно было, искать его следует в лагере персов: в плохом сопротивлении империи, в нерешительности, слабости, безразличии царя царей.

В 336 г. до н. э. Парменион, полководец Филиппа, высадился в Малой Азии с десятитысячным авангардом и двинулся вдоль эгейского побережья. Его повелитель должен был вскоре присоединиться к нему с подкреплениями, но в августе того же года был убит. Один из его сыновей, Александр, рождённый Олимпиадой, «сумел стать его наследником, устроив кровавую баню, и 10 октября добился, чтобы, как было принято, войска признали его царём. Ему было двадцать лет, и он был красив как бог. Он, конечно, перенял планы отца, но сначала должен был провести кампанию в Европе — кампанию, о которой говорили мало, потому что тогда он ещё не создал своей мощной пропагандистской машины, но которая, возможно, была самой блестящей из тех, какие он провёл.

ПОХОД В МАЛУЮ АЗИЮ

Весной 334 г. до н. э. Александр переправился через Дарданеллы приблизительно с сорокатысячным войском и с разношёрстной массой сотрапезников, авантюристов, учёных, техников, которые сыграют огромную роль, и блудниц. Персы ждали его на берегах небольшой речки Граник. Он без труда их опрокинул и позволил отступить к Милету. Это, конечно, не была великая битва, судя по незначительности потерь обеих армий. Это не была великая победа, но молодой военачальник превосходно сумел её использовать, и она на время смягчила враждебное отношение к нему со стороны пацифистов. Кроме того, она открыла ему путь в Малую Азию. Он пошёл вдоль побережья, освобождая ионийские города, захватил плохо защищённый Милет, встретил сопротивление только в Галикарнасе, Фаселисе, Термессосе, а сатрап Сард внезапно сдал ему свои крепости и сокровища. Он провёл зиму, укрепляя тыл. Что делал Дарий Кодоман?

Весной 333 г. до н. э. Александр покинул побережье Средиземного моря и направился в Гордион. Он пошёл туда, согласно легенде, чтобы разрубить гордиев узел, так как оракул предсказал, что тот, кто развяжет этот узел, будет владыкой Азии; на самом деле — чтобы отрезать путь царю и соединиться с Парменионом. Он боялся только одного — персидского флота под командованием первоклассного адмирала Мемнона, но боги были на его стороне: Мемнон умер от болезни, не оставив достойного преемника. Не беспокоясь о тылах, Александр решил вернуться на южное побережье, прошёл вдоль большого солёного озера, миновал Киликийские Ворота, настолько узкие, что там могли пройти в ряд не более четырёх человек, и никто не подумал преградить ему путь. Через пять дней он вступил в Тарс, который сатрап оставил без боя.

Дарий решился вмешаться в ход событий. Он пришёл с оружием и обозом, с семьёй, с казной. Столкновение произошло на равнине Исса, северней Александреттского залива, в ноябре 333 г. до н. э. Персы имели численное преимущество. Они должны были победить. Кстати, войска полководца Набарзана держались стойко, но Царь царей вдруг растерялся и бежал. За ним бросились в погоню. Захватили его лагерь, мать, жену, сестру, двух дочерей, сына, который был ещё совсем ребёнком: они станут ценными заложниками для Александра, который — для чего? из гуманности? — обошёлся с ними очень заботливо. На сей раз это было настоящее сражение, красивое сражение. Художник Филоксен из Эретрии изобразил сцену из него, которая воспроизведена на знаменитой помпейской мозаике из Неаполитанского музея. Но успех был неполным: Дарий и его армия бежали, отступили на Анатолийское плоскогорье, где беспрепятственно мобилизуют людей, наберут скот, реорганизуют силы.