Португальская колониальная империя. 1415-1974 - Анатолий Хазанов Страница 32

Португальские историки изобрели и пустили в широкий оборот миф об отсутствии у португальцев расистского «цветного предрассудка». Их главный аргумент — большое количество смешанных браков в колониях в XVI — XIX вв.

Действительно, в португальских колониях часто имели место браки между португальцами и африканцами (отсюда — большое число мулатов в Бразилии, Анголе, Кабу-Верди и др.). Но причину этого явления надо искать не в отсутствии у португальцев «цветного предрассудка», а в отсутствии белых женщин в африканских колониях.

После того как в 1595 г. в Анголу были доставлены 12 белых женщин, не поощрялось дальнейших попыток поощрять женскую иммиграцию. Из-за тяжелых климатических условий белые женщины в очень малом числе ехали в Анголу и совсем не ехали в Бенгелу, где их не было почти в течение 200 лет. Белых женщин не хватало и в колониальной Бразилии, но там их было все-таки гораздо больше, чем когда-либо в Анголе, Мозамбике или в «португальской» Индии. Большинство отчаянных женщин, не поверивших страшилкам, которые рассказывали об Африке, умирали через несколько лет после прибытия, чаще всего при родах.

Путешественники, посетившие Мозамбик в XVIII — XIX вв., постоянно отмечали почти полное отсутствие белых женщин. В 1887 г. в Лоренсу-Маркише (ныне Мапуту) были только две женщины-португалки. Хронист О. Кадорнега свидетельствовал, что солдаты гарнизона и другие европейцы часто вступали в связи с черными женщинами из-за нехватки белых женщин, «в результате чего там много мулатов и цветных».

Итак, резюмируя, можно сказать, что смешанные браки в условиях отсутствия возможностей браков в пределах одной расовой группы никак не могут быть аргументами в пользу столь любимой португальскими историками теории «расового равенства и гармонии» в португальских колониях. К тому же, как видно из многочисленных свидетельств современников, эти браки были, как правило, де-факто, а не де-юре, причем с «цветными» женами обычно не церемонились и обращались как со служанками или рабынями.

В силу сложившихся исторических условий классовая дифференциация в португальских колониях совпадала с расовой. Две расы, составляющие население африканских колоний, находились по отношению друг к другу в состоянии не только расового, но и классового антагонизма. Белые были господами и хозяевами жизни, а чернокожие — эксплуатируемыми слугами и рабами. Классовые различия совпадали с различием цвета кожи.

Население колоний представляло собой социальную пирамиду. На ее вершине стояли португальцы — уроженцы метрополии, монополизировавшие всю высшую административную, религиозную и военную власть. Уроженцы метрополии составляли основную массу не только высших чиновников, офицерства и духовенства, но также и торговой буржуазии и работорговцев. Полные дворянской спеси, а также сословных и расовых предрассудков, кичащиеся древностью своих родов, уроженцы Португалии высокомерно именовали себя «высшей расой».

На ступеньку ниже на колониальной социальной лестнице стояли мулаты — потомки белых и африканцев. Как правило, они составляли промежуточные слои населения — мелких торговцев, посредников в работорговле, ремесленников, низшее офицерство и низшее духовенство, но некоторым из них удавалось «выбиться в люди», «попасть из грязи в князи» и нажить крупные состояния или занять высокое положение в армии, церкви и в работорговле.

Особенно много мулатов проживало на островах Кабу-Верди, Сан-Томе и Принсипи. Эти острова в течение долгого времени служили своего рода складами «живого товара» — здесь рабы ожидали в специальных помещениях отправки в Южную Америку. Ввиду отсутствия белых женщин португальцы и мулаты часто женились на рабынях-африканках, в результате чего мулатов на островах стало больше, чем белых.

Еще ниже, чем мулатов, было положение индийцев и других азиатов. Но самым тяжелым было положение африканцев — рабов, стоявших на самой низшей ступени общественной лестницы.