Власть в Древней Руси. X - XIII века - Петр Толочко Страница 32

Многие из них исполняли воеводские обязанности в продолжении десятков лет, причем не только в одного и того же князя. Чаще всего, в качестве примера долголетнего служения, исследователями называется Ян Вышатич, но такими же были и другие воеводы. У Мономаха — Ратибор, у Святополка — Путята, у Всеволода Ольговича — Иван Воитишич, у Изяслава Мстиславича — Шварн, у Юрия Долгорукого — Жирослав, у Ростислава Мстиславича — Володислав Лях, у Данила Галицкого — Мирослав и Глеб Зеремеевич, у Владимира Васильковича — Желислав и Дунай и др.

Учитывая, что в неспокойное время феодальных муждуусобиц, а в окраинных русских княжествах и постоянных вооруженных конфликтов с иностранными соседями, войны были перманентным явлением, можно думать, что у так называемых ополченских воевод их временный статус превращался в постоянный. Это особенно характерно было в жизни Галичины и Волыни, где внутреннее княжеско-боярское противостояние дополнялось необходимостью отражения венгерских и польских вторжений, а также военным присутствием русских дружин в польских междуусобицах. В летописи зафиксированы многие эпизоды этой борьбы с участием русских воевод. Отдельные из них настолько отличились, что были желанными союзниками соседних правителей. Не случайно польский князь Конрад просил у Владимира Васильковича воеводу Дуная: «Пошли со мною своего Дуная».

Кроме «временных», у князей определенно были и постоянные воеводы, как постоянными были их княжеские дружины и постоянной — военная опасность. Далеко не всегда для ее отражения князья собирали воев-ополченцев. Как и для походов за пределы русских рубежей. Основная тяжесть ратного дела конечно же лежала на профессиональных воинах — дружинниках и их воеводах. По существу, воеводы были своеобразным продолжением князей, исполнителями тех же функций. Это со всей отчетливостью следует из соответствующего места «Поучения Мономаха», где говорится о том, как должен поступать князь во время войны. «На войну вышедъ, не лѣнитеся, не зрите на воеводы, ни питью, ни ѣденью не лагодите, ни спанью и сторожѣ сами наряживаите, и ночь отвсюду нарядивше около вои тоже лязите, а рано встанѣте, а оружья не снимаите с себе». ^[296] Не «зрите» — означает здесь — «не полагайтесь». Следовательно, все, чем рекомендует Мономах заниматься своим детям было непосредственной обязанностью воевод.

Иногда, даже и в присутствии князя, функции военачальника исполнялись исключительно воеводами. Так, в частности, было в 1153 г., когда «мужи» галицкие, под предлогом молодости князя Ярослава Владимировича, не позволили ему принять участия в сражении с дружинами Изяслава Мстиславича под Теребовлем. По-видимому, такими же полномочиями обладал и воевода Андрея Боголюбского Борис Жидиславич во время похода 1172 г. на болгар. Несмотря на то, что в походе принимал участие и княжич Мстислав, «нарядъ весь» находился в руках воеводы. ^[297]

Значительными управленческими полномочиями располагали воеводы и в мирное время. Это определенно следует из послания митрополита Никифора великому киевскому князю Владимиру Мономаху. «Якоже бо ты, княже, сѣдя зде, в сеи своеи земли, воеводами и слугами своими дѣиствуеши по всей земли, и сам ты еси господин и князь».

Из всего сказанного выше определенно следует, что древнерусские воеводы X–XIII вв. это всегда профессиональные военные, независимо от того возглавляли они постоянные княжеские дружины, или временные ополченья, так называемых воев. На свои должности назначались исключительно князьями. Происходили из высшего боярства. Одни из них начинали свою служилую карьеру княжескими посадниками, другие завершали ее княжескими тысяцкими. Никогда не были ни представителями вечевых общин, ни выразителями их интересов. В летописи они всегда названы «княжими мужами». В правительственной табели о рангах вплоть до возвышения роли тысяцких (конец XI в.) занимали второе место.