Загадка Ленина. Из воспоминаний редактора - София Таубе-Аничкова Страница 32

Как я уже говорила, петроградские улицы к 1926 году приняли более или менее приличный вид. О революционном разгроме напоминали, главным образом, разрушенные здания — Литовский замок, Окружной суд, полицейские части.

За последнее время такие развалины служили удобным местом не только для совершения в них преступлений, но и для подбрасывания туда трупов убитых.

За этот «обычай» едва не поплатился мой знакомый врач, живший на Захарьевской, против одной из таких руин.

Однажды вечером, задумав выбросить туда — как это практикуется теперь среди обывателей — мусор, он увидел вышедших из разрушенного здания и побежавших по улице двух оборванцев. Зайдя в развалины и оставив там сверток, он направился обратно, но у выхода встретился с агентами «Угрозы».

— Что вы здесь делали?

— Выбрасывал мусор.

— Мусор? — многозначительно переглянулись агенты. — Покажите его.

Ничего не подозревавший врач направился обратно и при свете карманных фонарей увидел, что рядом с его свертком лежит большой мешок.

— Это и есть «мусор»? — иронически спросили агенты, развязывая мешок, из которого выпала отрубленная голова молодой девушки.

Только поимка в тот же день преступников помогла врачу избегнуть скорого и правого суда ГПУ.

Знакомый инженер получил из уголовного розыска повестку, предлагавшую ему явиться к следователю в качестве «обвиняемого в краже из турецкого посольства большой ценной вазы».

Не имевший никакого отношения ни к турецкому посольству, ни к возведенному на него обвинению, инженер был предъявлен у следователя неизвестной ему бабе — свидетельнице, «опознавшей» в нем вора.

К счастью, и в этом случае обвиняемому удалось быстро доказать свое алиби, так как вор был задержан с вазой на Александровском рынке и сознался в краже.

Более серьезно поплатился один бывший прокурор.

Тщетно прождав его возвращения со службы, жена направилась на розыски.

Однако ни учреждение, где он служил, ни знакомые никаких сведений о нем сообщить не могли, и ей пришлось обратиться за помощью к жившему у них в квартире коммунисту.

Только после трехнедельных поисков последнему удалось найти арестованного в одной из петроградских тюрем. Исхудалый, голодный, весь в насекомых, он при содействии того же коммуниста был освобожден, ибо, как оказалось, его арестовали потому, что «когда был прокурором мог обвинять и подсудимых пролетарского происхождения».

А сколько в СССР людей, у которых нет знакомых коммунистов и которые исчезают из жизни в подобных случаях навсегда!

Таких «мелочей» советского быта хватило бы на тысячи томов, и в той или иной форме редко кому из советских граждан не приходилось их испытать.

Но нагляднее, чем в какой-либо другой области, дух времени отразился на домашней прислуге.

Постоянно возникающие по жалобам последних судебные процессы, при разрешении которых красные судьи для оправдания или снисхождения принимают во внимание пролетарское происхождение, а для обвинения непролетарское, отбивают охоту пользоваться наемными услугами даже у тех, кому это доступно.

Взятая мной «отлично рекомендованная» шестидесятилетняя старуха на замечание о нерадивости ответила:

— Видно, вас не научили еще девять лет революции!.. Я вам не прислуга, а такой же человек, как и вы.

И тотчас же, будто желая демонстрировать, какая путаница понятий получилась в ее голове от всего происходящего, вдруг добавила:

— Я в молодости не у капитана, а у настоящего генерала служила, да и то довольны мной были.

Та же хаотичность понятий сказалась в процессе сорокалетней работницы, содействовавшей своему другу в убийстве ее мужа.

Все трое были вселены в одну из опустевших барских квартир, и когда муж (чернорабочий) принимал ванну, подкравшийся сзади убийца размозжил ему топором голову.

Через две недели преступление было раскрыто, и под подушками постели, на которой спала жена, нашли полуразложившуюся голову убитого с прикрепленным к его волосам образком.

На вопрос следователя о находке убийца ответила:

— Жалко было расставаться с ним. А образок надела, потому без покаяния помер, так чтоб душенька его поближе к Господу была.