Империя Александра Великого - Артур Джилман Страница 32

Мы остановились на том, что трон Македонии был вакантным, иллирийских пиратов сокрушило могущество Рима, который ступил на землю Эпира, а царская власть в Спарте оказалась в руках глупого и эгоистичного консерватора. У свободных городов не было других возможностей, кроме присоединения к одному из союзов — Ахейскому или Этолийскому: один привлекал справедливой конституцией, другой — активной и эффективной военной поддержкой с соответствующими опасностями для тех, кто ее отверг. Если бы тогда у Ахейского союза был хороший военный лидер, он мог бы подчинить своему влиянию всю Грецию. Схватка с этолийцами представлялась более чем проблематичной. Но все изменилось, когда на исторической сцене появились два новых человека — один в Спарте, другой в Македонии, обладавшие всеми необходимыми качествами лидера. Они вынудили вышеупомянутые союзы отойти на второй план. Давайте коротко поговорим об их пришествии.

Когда Деметрий был убит, его дела остались в полном беспорядке. Северные варвары побеждали. Фессалия перешла к этолийцам, Керкира была в руках римлян, которые захватили владения Карфагена на Сицилии и управляли всеми греками Запада, кроме незначительного царства Гиерона в Сиракузах. Они захватили даже Сардинию и Корсику и, когда карфагеняне предприняли попытку расширить свои владения в Испании, остановили их (228 до н. э.) у реки Ибер (совр. Эбро). Хотя римляне и извинились перед греками, любому политику стало ясно: на исторической сцене появился новый опасный игрок, которого необходимо встретить во всеоружии, собрав воедино все силы эллинизма.

Мы знаем очень мало о первых годах правления Антигона II Досона, но то, что нам известно, доказывает его понимание важности проблемы. Сын Деметрия, убитого в Кирене (см. главу 13), он был двоюродным братом покойного царя. Сразу приняв регентство, он настолько скрупулезно соблюдал интересы наследника маленького принца Филиппа V, сына Деметрия II, что даже женился на овдовевшей матери Филиппа, правда, честно поставил своих собственных детей ниже Филиппа. Даже в завещании он оставил четкие указания, касающиеся защиты его прав. Все это показывает, как далеко от него были личные амбиции. Насколько мы можем понять, первой заботой Антигона III была победа над этолийцами, но он заключил с ними чрезвычайно выгодное соглашение, согласно которому у них осталось достаточно сил, чтобы они могли соперничать с ахейцами. Кроме того, он не забыл подбить их на продолжение завоеваний на Пелопоннесе. Элида всегда была союзницей этолийцев, но теперь они продвинулись дальше, и Мантинея, новый член Ахейского союза, взбунтовалась. Оставив соперников в состоянии извечной вражды и понимая, что римляне пока не намерены предпринимать наступления, Антигон III смело захватил земли в Карии, вероятно с молчаливого одобрения или по совету родосцев и свободных городов Малой Азии, которые все еще опасались превосходства здесь Египта. Так македонский царь обошел отдаленные форпосты Египта во Фракии и закрепился на побережье, откуда мог напрямую угрожать Египту. Это он сделал, вероятно, для того, чтобы парализовать отсюда источник помощи его противникам в случае наступления на Афины и Пелопоннес — Египет всегда им помогал. У острова Кос, недалеко от этого побережья, его великий тезка Гонат решил последнюю войну с Афинами в свою пользу, разгромив египетский флот (см. главу 13). Мы не знаем, какие средства использовал против Антигона III Досона Эвергет, но в последние годы имел место странный упадок активности этого некогда могущественного завоевателя. Обладая немалыми силами, он, похоже, пребывал в спячке и не делал ничего, кроме разве что выплаты субсидий то одной, то другой воюющей стороне.

Уверенные и мудрые действия Антигона III Досона вскоре восстановили могущество Македонии, и он смог начать кампанию очень близкую его сердцу — покорение Греции, и в первую очередь Ахейского союза. Мы уверены, что он в завершение покорил бы этолийцев и был бы готов дать твердый отпор римлянам. Но как раз в это время, когда он был царем уже два года, возникло самое опасное осложнение, с которым только может столкнуться человек, — гениальный юноша, причем занимающий положение, в котором гений мог развернуться во всю мощь.

В Спарте после смерти Агиса его брат был сослан, и другой царь, Леонид, глава консервативной реакции, вернул былое положение дел: бедность, долги, недовольство, отчаяние подданных, которых удерживали в подчинении строгие эфоры. Но их надзор дал слабину — они позволили некоему философу-стоику Сферу проповедовать свою доктрину и писать книги о независимости и традициях спартанской политики, которые явно привлекали и поощряли лучших и надежных молодых людей. Леонид настоял на том, чтобы вдова Агиса вышла замуж за его сына, юного Клеомена III — так и она, и ее маленький сын оказывались под надлежащим контролем. Возможно, что именно она, а не Сфер приобщила царского сына к теориям Агиса, в результате чего он проникся величайшим почтением к чистоте и жертвенности молодого царя, сожалением о его безвременной и трагической кончине. Клеомен был человеком терпеливым и настойчивым. Вынашивая свои планы, он продолжал выказывать глубокую почтительность отцу и подчинялся эфорам.

Взойдя на трон в 235 г. до н. э., он уделил главное внимание военным вопросам — армию следовало сделать эффективной. Довольно скоро он показал себя умелым и думающим военачальником, способным справиться с любым противником на Пелопоннесе. Ему было нелегко не только склонить эфоров к войне с Ахейским союзом, но и добиться, чтобы война продолжалась до тех пор, пока он не завоевал сердца солдат. Он создал безусловно преданную ему армию наемников и показал городам Аргосу и Аркадии, что он — лучший друг, нежели Арат или этолийцы. Эфоры сильно завидовали успехам Клеомена III и неоднократно отзывали его, когда он собирался осуществить важное завоевание. Во время двух первых лет правления Клеомена III неожиданно умер его пасынок — сын Агиса, и его смерть произошла при очень подозрительных обстоятельствах. А брат Агиса, вернувшийся из ссылки по приглашению Клеомена III, был убит. В результате Клеомен III остался единственным наследником обоих царских семейств Спарты. Мы не можем точно сказать, что стало причиной этих смертей. Возможно, сам Клеомен III считал их необходимыми и неизбежными для политики, которую он впоследствии обнародовал, или его враги стремились таким образом ослабить его могущество, вызвав ненависть народа. Хотя не исключено, что младенец умер по естественным причинам, а взрослый — из-за какой-то личной ссоры, не имеющей отношения к политике. Люди были разделены — одни являлись восторженными поклонниками Клеомена III и, соответственно, считали его невиновным в этих преступлениях. Другие были не менее ярыми сторонниками его противника Арата и возлагали всю вину за убийства на Клеомена III. Мы склонны присоединиться к тем, кто оправдывает царя, поскольку считаем, что его жизнь — пример благородной преданности и необычайного терпения. Ему пришлось очень долго ожидать возможности претворить в жизнь свои планы.