История Англии для юных - Чарльз Диккенс Страница 32

Покорная жена Людовика, прекрасная Бланш Кастильская, снарядила флот из восьмидесяти добрых кораблей и отправила их из Франции на помощь супругу. Английский флот из сорока кораблей, добрых и худых, доблестно встретил французскую армаду у устья Темзы. В одном сражении англичане взяли в плен или потопили шестьдесят пять вражеских судов. Эта громадная потеря подкосила французского принца под корень. В Ламбете был заключен договор, согласно которому английские бароны, державшие сторону Людовика, слагали оружие, а сам принц мирно удалялся во Францию со своим войском. И пора! Война настолько его разорила, что он принужден был занимать деньги на обратную дорогу у лондонцев.

Лорд Пемброк старался править страной со всей возможной справедливостью и унять распри и смуты, посеянные меж людей злым королем Иоанном. Он много улучшил Великую хартию и смягчил законы об охране королевских лесов, так что крестьянина уже не казнили за подстреленного оленя, а только сажали в тюрьму. Для Англии было бы замечательно, если бы такой правитель остался надолго, но этого не случилось. Через три года после коронации юного короля лорд Пемброк скончался, и вы можете полюбоваться на его гробницу в церкви Темпла в Лондоне.

Регенство разделилось. Питеру де Рошу, которого король Иоанн возвел в сан епископа Винчестерского, была доверена забота об особе юного государя, а королевскими полномочиями был облечен граф Губерт де Бург. Эти два сановника давно недолюбливали друг друга, теперь же сделались заклятыми врагами. Когда молодой король достиг совершеннолетия, Питер де Рош, видя, в какую силу и в какой фавор вошел Губерт, в раздражении удалился от дел и уехал за границу. Почти десять лет Губерт де Бург был единственным советником Генриха.

Но монаршая милость всегда недолговечна, а этот монарх с годами стал поразительно походить на своего родителя слабостью, непостоянством и нерешительностью. Хорошо еще, что не жестокостью. Когда де Рош воротился домой после десятилетнего отсутствия, король начал носиться с ним, как с новой игрушкой, и холодно смотреть на Губерта. Нуждаясь в деньгах, он вдруг рассердился на Губерта за то, что сделал его богатым. В конце концов, Генрих поверил наушникам, нашептавшим ему, что это Губерт опустошил королевскую казну, и потребовал от него отчета за все время его регентства. Кроме того, против Губерта было выдвинуто глупейшее обвинение: будто он приобрел милость короля с помощью колдовства. Прекрасно понимая, что ему никогда не опровергнуть столь несуразного навета и что старый враг вознамерился его сокрушить, Губерт, вместо того чтобы оправдываться, бежал в Мертонское аббатство. Рассвирепевший король послал за мэром Лондона и сказал ему: «Возьми двадцать тысяч горожан, вытащи Губерта де Бурга из этого аббатства и поставь передо мной». Мэр уже готов был исполнить приказание, но архиепископ Дублинский (Губертов друг) предупредил короля, что аббатство — святое место, и если там совершится насилие, за него прилется отвечать перед церковью. Король одумался и, опять призвав к себе мэра, объявил, что дает Губерту три месяца подготовки к защите, в течение коего срока он будет свободен и неприкосновенен.

Губерт положился на слово короля, хотя в свои-то лета мог бы знать ему цену, и, выйдя из Мертонского аббатства, поехал повидать жену — шотландскую принцессу, которая тогда находилась в Сент-Эдмондс-Бери.

Едва успел он покинуть святилище, как слабый король, послушавшись Губертовьх врагов, повелел его схватить и направил за ним в погоню некоего сэра Готфрила де Кранкума, главаря трехсот висельников, прозванных Черной шайкой. Негодяи настигли Губерта в Брентвуде, маленьком городке графства Эссекс, и ворвались к нему среди ночи. Он спрыгнул с постели, выскочил из дома, вбежал в церковь, подлетел к алтарю и возложил руки на распятие. Сэр Готфрид и Черная шайка, не чтившие ни церкви, ни алтаря, ни распятия, выволокли Губерта на улицу, размахивая у него над головой оголенными мечами, и послали за кузнецом, чтобы он заковал его в цепи.

Когда кузнец (хотел бы я знать его имя!) явился, чумазый от дыма кузнечного горна и запыхавшийся от быстрой ходьбы, Черная шайка расступилась, открывая ему пленника, и загорланила:

— Сделай оковы потяжелее! Сделай их покрепче!

Кузнец опустился на колени, — но не перед Черной шайкой, — и произнес:

— Это доблестный граф Губерт де Бург, который сражался за Дуврскую крепость, и разгромил французский флот, и оказал отечеству множество неоценимых услуг. Убейте меня, если хотите, но рука моя не наложит узы на графа Губерта де Бурга!

От таких слов Черная шайка должна была бы покраснеть, если бы она умела краснеть! Вместо этого кузнеца стали толкать, бить и поносить, а графа, прямо в нижней рубахе, привязали к седлу лошади и отвезли в лондонский Тауэр. Однако епископы были до того возмущены совершенным святотатством, что испуганный король вскоре велел Черной шайке вернуть Губерта туда, откуда он был взят, и одновременно дал шерифу Эссекса строгий наказ не выпускать его из брентвудской церкви. И вот шериф окопал церковь глубоким рвом, огородил высоким частоколом и распорядился стеречь денно и нощно. Черная шайка и ее главарь тоже стерегли церковь, как триста и один черный волк. Губерт де Бург просидел внутри тридцать девять дней. На сороковой день, не снеся холода и голода, он сам сдался Черной шайке, которая вторично отвезла его в Тауэр. Представ перед судом, он отказался защищаться. Было решено отобрать у него все пожалованные ему коронные земли, а его самого содержать в крепости Девайзес, в так называемом «вольном заключении», под надзором четырех рыцарей — ставленников четырех лордов. Там Губерт провел почти год, пока не узнал, что комендантом крепости назначен сторонник его старого врага епископа. Боясь быть убитым изменою, он темной ночью взобрался на самый верх крепостной стены, нырнул оттуда в ров и, благополучно выкарабкавшись на сушу, укрылся в другой церкви. Оттуда его вызволил отряд конницы, присланный ему на помощь вельможами, восставшими против короля и собравшимися в Уэльсе. В конце концов Губерт был прощен и получил назад свои имения, но с тех пор жил как частный человек и никогда больше не добивался ни высоких постов, ни высочайшей милости. Так закончились — счастливее, чем истории многих королевских фаворитов, — приключения графа Губерта де Бурга.

Вышеупомянутые вельможи были подвигнуты к мятежу вызывающим поведением епископа Винчестерского. Поняв, что Генрих втайне ненавидит Великую хартию, навязанную его отцу, епископ Винчестерский всячески разжигал эту ненависть и окружал короля чужеземцами, которых тот явно предпочитал англичанам. Когда же епископ во всеуслышание заявил, что английские бароны ниже баронов французских, английские лорды грозно возроптали. Их поддержало духовенство, и король, испугавшись за свой трон, услал епископа со всеми его чужеземными приспешниками. Однако, женившись на француженке Элеоноре, дочери графа Прованского, он опять стал открыто привечать иностранцев. Родственники его супруги понаехали в таком множестве, и устроились при дворе такой теплой семейной компанией, и обрели столько благ, и прикарманили столько денег, и так свысока смотрели на англичан, чьи деньги прикарманили, что самые смелые английские бароны громко заговорили о той статье Великой хартии, которая требовала изгнания распоясавшихся фаворитов. Но иностранцы лишь надменно смеялись и твердили: «Какое нам дело до ваших английских законов?»