Генерал Кутепов - Святослав Рыбас Страница 32

Кутепов издавал приказы, объявлял населению, что будет защищать его от насилия и грабежей, но то, что происходило в штабах, отражалось на жизни рядовых самым противоречивым образом. Что было делать Кутепову, когда перед ним клали приговор военного суда о расстреле солдата или офицера-инвалида за грабеж местного жителя? Утвердить приговор? Помиловать? Бедного офицера и нашли-то по особой примете: у него вместо ноги была деревяшка, на которой он и передвигался в боях.

Кутепов утверждал приговоры. Это было ужасно. Но он считал, что наказание должно следовать неотвратимо. Точно так же в Ростове по его приказу были повешены несколько офицеров и солдат, грабивших еврейский квартал.

Добровольцы за все были обязаны расплачиваться деньгами. Но вот приходилось вносить поправку — расплачивались жизнями.

В Харькове надо было, по всем законам войны, освоиться, укрепить базу, я потом продвигаться дальше.

Освоиться не пришлось. Против корпуса шла активная перегруппировка красных войск, перебрасывались полки с запада и из Сибири. Разведка доносила Кутепову о готовящемся наступлении красных. Общая обстановка складывалась для белых благоприятно: в конце мая Кавказская дивизия разбила под Гуляй-Полем Махно, взят Екатеринослав, в Новочеркасске торжественно отпраздновали освобождение Дона, Кавказская армия генерала Врангеля взяла Царицын.

Кутеповская разведка не ошиблась. Сосредоточение красных частей было угрожающим. Да только к кому было обращаться командиру корпуса, если в это время командующий армией заболел запоем и был не в состоянии быстро реагировать.

Смешное и трагическое положение, в которое попал Кутепов, было им разрешено: он отдал приказ на свой страх и риск — атаковать раньше красных!

Он опередил противника на считанные дни и вместо того, чтобы оказаться в кольце и быть раздавленным 80-ю полками, сам отрезал армии Южного фронта красных от красных же армий на Украине.

Успех?

Как будто бы. Разбита западная группа противника, обеспечен левый фланг.

А на востоке? В стык между 1-м корпусом и Донской армией повалила лавина красных. С той стороны у Кутепова были лишь разъезды добровольцев, маячившие в степи, как редкая казачья стража во времена татарских нашествий. Красные занимают Валуйки, Купянск, Волчанск. Они уже возле Корочи и Белгорода, влезли уже в самые тыловые печенки 1-го корпуса, до Харькова остается пустяк — сорок верст.

Надо было срочно перебросить войска. Кутепов успевает развернуть главные силы к Короче. Харьков же с востока был по-прежнему открыт, но если бы красные двинулись в его направлении, то со стороны Корочи добровольцы могли бить им в тыл и фланг.

Эта картина борьбы каждый день изменялась. На чаши весов бросались все новые и новые жизни, залитые кровью чаши колебались.

Красные не решились подрубить кутеповский выступ, на Харьков не пошли и завязали жестокие бои у Корочи и Белгорода, надеясь перемолоть массой своих лавин добровольческие полки. Эта нерешительность стоила им потери инициативы.

Деникин перебросил на помощь Кутепову Конный корпус Шкуро в три тысячи сабель. Кутепов и Шкуро рядом маневров смогли окружить красных и сломили их сопротивление.

Снова меньшая сила одолела большую. Снова было чудо?

Бывший генерал Российской империи Селивачев, командующий армейской группой красных, вылетал на самолете для разведки и видел воочию эту апокалиптическую панораму битвы. В основание клина, вбитого войсками Селивачева в белый фронт, со стороны Белгорода ударили три дивизии и конники Шкуро, со стороны Красного — две донские дивизии. Серые фигурки солдат, пылящие цепи, маршевые колонны, казачьи лавы, бронепоезда, батареи, взрывы, пыль, пожары, рытье могил, митинги, прячущиеся крестьяне, поля пшеницы, проселки, деревни, русская земля… Селивачев летел над родной землей и жаждал победы. Но это было уже за чертой отпущенного ему Богом.

Счастье улыбнулось другим офицерам. Улыбнулось куцо, неверно, но улыбнулось!

Теперь — на Москву.

Белокаменная столица уже все глаза изглядела, высматривая добровольцев. Над ней несся клич Ленина: "Все на борьбу с Деникиным!"

Деревни и села смотрели в сторону юга, ждали с нетерпением и молились об избавлении от большевиков. В каждой деревне или почти в каждой уже было совершено то насилие и надругательство, которое кричит, вопиет с этого документа:

"Необходимо соединить беспощадное подавление кулацкого левоэсеровского восстания с конфискацией всего хлеба у кулаков и с образцовой чисткой излишков хлеба полностью с раздачей бедноте части хлеба даром. Телеграфируйте исполнение. Предсовнаркома Ленин".

Эта беспощадная четкость "с конфискацией всего хлеба", "образцовой чисткой" агитировала против большевиков лучше всего.

"Красная книга ВЧК" свидетельствует:

"Настроение здесь сплошь антибольшевистское, но придавлено террором, не знающим границ. Усталость всех растет, как и смертность, с каждым днем". Так значилось в донесениях белых разведчиков летом 1919 года.

А добровольческие полки, уже развернутые в дивизии, наступали и наступали.

Корниловцы пели свой марш: