Император Николай II и заговор генералов - Виктор Кобылин Страница 32

«Все предвещало бурю, которая должна была нанести удар по монархии», – говорил герцог Монморанси-Люксембург, основатель и генеральный секретарь Великого Востока Франции и французского масонства. «Я прекрасно знал руку, которая направляла народ… Неосторожность помогала видам новой религии и доктрины, которая вырабатывала инструкции и частные общества. Она также восстала против католической, традиционной и иерархической Франции. Во Франции герцог Орлеанский, Великий мастер французского масонства, направлял это движение. Он пользовался этой мощной организацией, чтобы заменить на троне Людовика XVI – “простачка”» (Б. Фай).

И дальше совсем, как у нас:

Королева боялась этой опасности. Она не осмеливалась больше появляться в Париже. Ей говорили, что герцог Орлеанский и англичане раздавали золото, чтобы восстановить народ против нее.

О. Г. Шавельский описывает такую же картину. В обоих случаях «дяди»: в первом случае Герцог Орлеанский, дядя короля Людовика XVI, во втором Великий князь Николай Николаевич, дядя Императора Николая II. «…Великий князь теперь ненавидел и Императрицу». – «В ней все зло. Посадить бы в монастырь, и все пошло бы по-иному, и Государь стал бы иным. Атак приведет она всех к гибели». Это не я один слышал от Великого князя. В своих чувствах и к Императрице, и к Распутину князь Орлов был солидарен с Великим князем. Временами и Великий князь, и князь Орлов в беседах со мной проговаривались, что они так именно понимают создавшуюся обстановку и что единственный способ поправить дело – это заточить царицу в монастырь» (о. Г. Шавельский «Воспоминания»).

А сплетни и клевета, возводимая на Государыню, в петербургских салонах, о которых говорил французский посол Морис Палеолог, имели место и в Париже накануне 1789 года.

«В позолоченных салонах Парижа, дамы с острым языком это обсуждали. Маркиза де Куаньи была самой неистовой в своей ненависти к Марии-Антуанетте; графиня де Симиан стояла больше всех за свободу, графиня Богарнэ была самой запальчивой. Во всех клубах, кафе, лавках и общественных местах занимались поношением Королевы» (там же).

Когда я читаю об обеих революциях, временами мне кажется, что это просто перевод с французского на русский, с изменением только имен. Да, братья вольные каменщики действовали всегда по одному и тому же рецепту! А когда я приведу список русских масонов (частично, конечно), в моем послесловии, то тогда картина будет совсем уже ясная. С горечью только приходится констатировать, как легко люди дают себя одурачить этим подлинно темным силам и как тяжело приходится за это расплачиваться не только современникам этих исторических катастроф, но и последующим поколениям. «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные» (Мф. 7, 15).

В связи с созданием особого совещания по снабжению армии Государь, находясь в Ставке, решил пойти навстречу обществу и под сильнейшим давлением Николая Николаевича уволил четырех министров, которые пришлись не ко двору «прогрессивной» Думе. Обиднее всего, что среди них был и И.Г. Щегловитов, министр юстиции, человек сильной воли, большой эрудит и верный Государю без всяких оговорок. Левые его ненавидели бесконечно. Увольнение Щегловитова было большой ошибкой Государя: будь он во главе правительства (как это одно время предполагалось), никакой революции не произошло бы. Щегловитов умер такой же мученической кончиной, как и Государь. Посаженный в заключение сразу после начала «бескровной» революции, он из него уже не вышел. Он был расстрелян большевиками.

О. Г. Шавельский в своих воспоминаниях рассказывает, как были уволены верные Государю министры и как были заменены «общественниками» и креатурами Николая Николаевича. «Не успел я переступить порога вагона, как Великий князь, быстро подошедши ко мне, воскликнул:

– Поздравьте с большой победой!.. Сухомлинов уволен!

Вместо поздравления, у меня как-то невольно вырвалось:

– Ваше высочество! А Саблер?

– Постойте, постойте, будет и Саблер, – сказал Великий князь.

Почти одновременно с увольнением Сухомлинова последовало увольнение министра юстиции И.Г. Щегловитова и министра внутренних дел Н.А. Маклакова. Не подлежит никакому сомнению, что все три министра падали под натиском на Государя со стороны Великого князя и при большом содействии князя Орлова.

Сухомлинова мне было жаль как человека, от которого я, кроме хорошего, ничего не видел. Но я понимал, что дальнейшее его пребывание у власти стало невозможным: прошлое – наша неподготовленность к войне – было против него; настоящее – организация производства необходимых боевых материалов, не удавалось ему. Общественное мнение, под влиянием чего бы оно ни слагалось, все более и более складывалось не в его пользу… Щегловитова и Маклакова я знал больше по слухам. По указанным выше причинам Ставка к ним не благоволила, и увольнение их восторженно приветствовалось… После смены под давлением, более того, – можно сказать, – по требованию Верховного, целого ряда министров, усилились разговоры о все растущем влиянии Великого князя. Враги по-своему комментировали эти слухи. Императрица все более настораживалась… Ей казалась, что намеренно убирали самых верных ее слуг»… (о. Г. Шавельский «Воспоминания»).

И как была права Императрица! Оставь Государь Николая Николаевича на его посту, наверно, и переворот произошел бы раньше, да и немцы были бы в Москве и Петербурге. Но все, конечно, было уже давно предусмотрено. Даже если бы не было ни Распутина, ни Государыни, ни Протопопова, ни Штюрмера, ни всего того, о чем кричали все наши «прогрессивные» деятели и просто одураченные обыватели в великокняжеских хоромах и дешевых «меблирашках», все равно ничего бы не изменилось. Могли изменить всю подготовляющуюся ситуацию, вернее не допустить до этого, только высшие военачальники, но… они или сами были участниками заговора, или были слишком ничтожны по своим качествам, чтобы противостоять силам Зла.

Прежде чем перейти к описанию следующего этапа событий, т. е. смены Верховного главнокомандующего, я хочу остановиться на характеристике трех генералов, которым впоследствии пришлось сыграть роковую роль в событиях февраля 1917 года. Я говорю о генерал-адъютанте Н.И. Иванове, его начальнике штаба генерале М.В. Алексееве, который впоследствии стал главнокомандующим Северо-Западным фронтом, заменив больного Рузского, и о генерал-адъютанте В.Н. Рузском, который после того, как оправился от болезни, был назначен на вновь сформированный Северный фронт как его главнокомандующий.

Главнокомандующим Юго-Западным фронтом был назначен генерал-адъютант Н.И. Иванов. Он не имел образования Генерального штаба (как и заменивший его впоследствии Брусилов). Был известен усмирением солдатских беспорядков при возвращении войск после Японской войны. Одно время он был командующим Киевским военным округом. Особыми дарованиями он не отличался. Его начальниками штаба были сперва Алексеев, а потом Драгомиров. После неудач на его фронте, когда уже Государь стал Верховным главнокомандующим, он был заменен Брусиловым. Не желая обижать старика, который был очень предан Ему, Государь зачислил Иванова в Государственный Совет, с тем чтобы он «состоял» при Нем в Ставке, что сводилось к участию его в обедах и завтраках. Сейчас я перейду к характеристике Рузского, чтобы затем перейти уже к подробнейшему описанию всего, что касается Алексеева, так как сопоставление Государя и генерала Алексеева и является основной темой моего исследования.