Идишская цивилизация. Становление и упадок забытой нации - Пол Кривачек Страница 32

Подведем итоги. Начиная с XI века неразвитая Восточная Европа выглядела для потенциальных мигрантов привлекательной как голдене медине, «золотая страна», – точно так же, как США выглядели для говорящих на идише жителей Восточной Европы в 1880-е годы: открытая всем территория, где радушно принимали евреев – как и всех остальных, где риск был велик, но велики были и возможные доходы. К XV веку евреи, говорившие как по-немецки, так и по-славянски, составляли процветающую, богатую идишскую цивилизацию, простиравшуюся по всей Восточной Европе, и неудивительно, что ее регенсбургский представитель Самуил Белассар превратил свой дом в «картину роскоши и великолепия», впечатлившую посетившего его ученого-христианина.

Все это, впрочем, по большей части лишь гипотеза. Истинные детали воссоединения двух ветвей европейского еврейства покрыты мраком истории. Нам остро не хватает реальных свидетельств. Но неожиданно, как бы в ответ, свидетельство появляется буквально из-под земли – и оно существенно, поскольку как нельзя лучше показывает важную роль евреев, иммигрантов с запада, в формировании государств на востоке.

В Великой Польше, недалеко от нынешнего курортного города Влоцлавека, где на северо-западе от Варшавы река Висла пересекает польский озерный край и где, согласно старинной записи, сады привлекают посетителей качелями и музыкой шарманок, археологи нашли первое убедительное доказательство еврейского присутствия: монеты XII и начала XIII века, выпущенные в царствование королей Мешко III Старого, Казимира II Справедливого, Болеслава Кудрявого и Лешека Белого. Это серебряные чешуйки, не поврежденные длительным пребыванием под землей, несмотря на свою тонкость: рисунок, отштампованный на одной стороне, виден с другой. На них нанесены надписи еврейскими буквами; на одних указано имя чеканщика, на других – еврейское благословение правителю, например: Брохо Мишко крол полски («Благословение на Мешко, короля польского»).

Что мы можем понять благодаря этим артефактам, упрямо хранящим молчание, покоясь на бархатных подушках под стеклом музейных витрин? Прежде чем вообразить себе чеканщика-еврея в ермолке и молитвенном покрывале, трудящегося над прессом для чеканки монет, остановимся и вспомним, что эти монеты были очень просты в изготовлении – если было сырье. Серебряная заготовка нужного размера помещается на круглое металлическое основание, сверху кладется пуансон с обратным рисунком, несколько сильных ударов молотком – и монета готова. Гравированные металлические штампы с еврейскими буквами, вероятно, заказывались у ремесленников из далеких земель, например из египетского Каира или испанской Кордовы. Но часть монет сохранила имена изготовителей, и по крайней мере некоторые из этих достойных людей, например Иосиф из Калиша, являются местными жителями, а не иноземцами.

Они, вероятно, были богатыми людьми, быть может, еврейскими банкирами с запада, которые обладали достаточным ликвидным капиталом, позволяющим чеканить монеты. Чеканка должна была быть санкционирована королем – как это видно из надписей с благословениями в адрес Мешко и других властителей. Похоже, что Мешко дал евреям пожизненное право чеканить монеты от его имени.

Но зачем было чеканить на монетах еврейские буквы? Эти надписи были бессмысленными для всех, кроме тех, кто умел читать язык еврейской литургии. Даже знание польской грамоты на латинском алфавите было привилегией христианского духовенства. Большинство дворян, если не все они, как и подвластные им крестьяне, не нуждались в умении читать или писать, каким бы ни был алфавит – еврейским или латинским. Каково было образованным немецким бюргерам хранить в сундуках монеты своих смертельных врагов? Как должны были католические священники реагировать на то, что, ведя церковные дела, они должны были использовать монеты, несущие знаки ненавистной религии-предшественницы? На самом деле здесь, может быть, и не было ничего необычного. На западе Европы некоторые монеты носили знак не иудаизма, а ислама. Даже в 1266 году, после семи крестовых походов против мусульманского мира папа Клемент IV порицал епископа Магеллонского из Южной Франции за то, что тот разрешил чеканить монеты с мусульманским символом веры на арабском языке – «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк Его». Монеты, проповедовавшие ислам, по словам папы, были «противными Богу и неподобающими епископу» [85].

Дэвид Фишер предлагает следующее объяснение появлению еврейских монет в ранней Польше. В XI веке возник жесткий дефицит монет. Рост населения и богатства создал трудно удовлетворявшуюся потребность в большой массе обменного материала – иными словами, во много большем количестве монет, чем имелось. Бумажные деньги – скорее символ, нежели сущность богатства – хотя и были известны на далеком Востоке, но еще не имели хождения в Европе, а стоимость монеты определялась содержанием в ней драгоценного металла. Когда монеты стали редкостью, по всей Европе вошли в употребление заменители денег – ценное имущество, mobilia – движимые товары, например серебряные сосуды, ювелирные изделия, меха, дорогие ткани и даже книги.

К 1100 году потребность в звонкой монете была так велика, что каноники собора Св. Зенона в Пистойе расплавили большое распятие и пустили его на монеты. Немецкие князья продавали свои имперские печати. Английские дворяне обменивали серебряные эфесы своих мечей, а французские епископы обращали в наличность золотые потиры. Теолог Фульберт из Шартра казуистически оправдывал эти действия, утверждая, что лучше продать священные сосуды христианам, чем заложить их евреям [86].

Монетный голод был, однако, лишь началом. В XI веке начался трехсотлетний период инфляции, на который правители пытались ответить классическим способом, увеличивая приток денег. В отсутствие бумажных денег они не могли просто напечатать побольше, что могут сделать нынешние правительства. Проблема заключалась в нехватке драгоценного металла, и они были вынуждены портить монеты, расплавляя чистое серебро и смешивая его с медью и другими ингредиентами. Разумеется, обнаружение порчи приводило к понижению стоимости монет, и эта девальвация ускоряла темп инфляции. Торговцы отказывались принимать монеты из ненадежных источников, отдавая свое серебро только чеканщикам с хорошей репутацией, даже если для этого надо было ехать в другое государство. Англия была одной из стран, где репутация королевского монетного двора была высокой.

Богатые перевозили свое серебро через пролив, чтобы перечеканить в английские стерлинги. В 1305 году Джон де Эвердон, английский смотритель обменов, докладывал, что купцы ежедневно привозят серебро в настолько больших количествах, что монетный двор работает шесть недель подряд [87].

В результате денежный приток так увеличился, что, как показали монетаристы 1980-х годов, цены немедленно подскочили. За год сотня яиц, например, поднялась в цене с 4 пенсов до 6.

Почему у английского монетного двора была такая высокая международная репутация? Елизаветинский антиквар Уильям Кэмден писал: