Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия - Филипп Шенон Страница 32

Год спустя, получив степень магистра, Слосон покинул Принстон и поступил в армию. И он подал документы в Гарвардскую школу права, куда был принят. За обучение в Гарварде он платил из своего пособия военнослужащего и окончил курс одним из лучших учеников в классе, что позволило ему стать редактором юридического обозрения. Он мог бы подобрать себе место в Нью-Йорке или Вашингтоне, но ему хотелось поработать на небольшую фирму в маленьком городе, в особенности в местечке с живописным пейзажем за окнами. Денвер представлялся ему логичным выбором из-за его любви к горным видам спорта. «Я не хотел жить в большом городе, где нельзя было заниматься альпинизмом и горными лыжами».

В конторе Davis, Graham & Stubbs Байрон Уайт заприметил молодого талантливого человека и попросил, чтобы Слосон работал на него. Работать на Уайта было очень увлекательно: на протяжении десятилетий Уайт был знаменитостью Колорадо, сначала как лучший в США полузащитник, игравший за команду Университета Колорадо. Затем, отыграв в профессиональный футбол за Pittsburg Pirates (позднее команду переименовали в Steelers), он выиграл стипендию Родса на обучение в Оксфордском университете, а затем поступил в Йельскую школу права. Футболист и юрист – во всем, что бы он ни делал, «Байрон был суперзвездой», вспоминал Слосон.

Именно благодаря Уайту Слосон стал сторонником президента Кеннеди. На выборах 1960 года Слосон планировал голосовать за Эдлая Стивенсона, но Уайт его переубедил. «Он дал мне прочитать целую гору материалов о президенте Кеннеди, я все это прочел и сказал: хорошо, я перехожу на сторону Кеннеди». Уайт организовал дело так, что его молодой протеже стал параллельно работать еще и на предвыборную кампанию Кеннеди.

22 ноября, в день убийства, Слосон был в конторе, когда ошеломленный секретарь сообщил ему, что президент застрелен. «Всем сказали расходиться по домам, – рассказывал Слосон, который жил в нескольких минутах ходьбы от конторы. – Я был чудовищно расстроен. Кажется, я шел домой и плакал».

Два дня спустя Слосон увидел сцену убийства Освальда по телевизору и подумал, что все это просто уму непостижимо. В тот момент ему не пришло в голову, что объяснением происходящего может быть версия о тотальном заговоре: сначала убить президента, а затем – убийцу президента. «Тогда я просто подумал: мир сходит с ума», – рассказывал он.

Не прошло и недели после звонка Уилленса, а Слосон уже мчался на одолженном у отца «бьюике» из Колорадо в Вашингтон. «Такой здоровенный автомобиль со стабилизаторами совсем мне не подходил». Ему хотелось как можно скорее добраться до Вашингтона. «Денег у меня было немного, поэтому каждый день я стремился проехать побольше». В Вашингтон он приехал вечером 21 января, в субботу, в столице он до этого никогда не бывал и остановился в дешевом мотеле. На следующее утро, надев пальто и галстук, он явился в офис комиссии, где его представили Уилленсу и Рэнкину. О том, каким заданием он хотел бы заниматься, его, как он вспоминал, не стали спрашивать, с порога предложив пост младшего сотрудника «команды заговора» под началом Уильяма Коулмена из Филадельфии. Получив именно то задание, которое ему и хотелось, Слосон был в полном восторге.

О Коулмене Слосон прежде не слышал, но на него произвело впечатление то, что его новый партнер, так же как и он, был лучшим среди выпускников Гарварда и что он принимал участие в работе по делу «Браун против Совета по образованию». Ему также впервые довелось работать бок о бок с чернокожим адвокатом. Никаких опасений относительно предстоящей работы ни у Слосона, ни у Коулмена не было. Их попросили определить, не причастно ли какое-либо другое государство – скорее всего, Советский Союз или Куба – к убийству президента США, преступлению, которое могло означать начало ядерной войны. «Все это меня нисколько не испугало, – рассказывал Слосон. – Я был в полном восторге». Подобное можно было бы сказать и о многих коллегах Слосона. «Не помню, чтобы я хоть сколько-нибудь сомневался в своих интеллектуальных способностях, – рассказывал он. – И не думаю, что другие в себе сомневались».

Он сразу же принялся за работу. Во второй половине того же дня его попросили спуститься в вестибюль здания Организации ветеранов зарубежных войн, чтобы встретиться с неким человеком, который утверждал, будто у него есть доказательства заговора. В вестибюле Слосона ждал седовласый прилично одетый человек лет сорока. В первые минуты разговора мужчина произвел впечатление вполне вменяемого и рассудительного человека. «Прерывать мне его не хотелось, – рассказывал Слосон, – вдруг у парня действительно что-то было?» Два часа спустя измученный Слосон пришел к выводу: «Передо мной сидел параноидальный псих». Тайну убийства Кеннеди, утверждал этот человек, раскроет записка на клочке бумаги, захороненная под камнем где-то в Швейцарии. «Он хотел, чтобы мы его отправили самолетом в Швейцарию и он показал бы нам тот самый камень», – рассказывал Слосон.

После того как посетитель ушел, Слосон отругал себя за то, что потратил столько времени на бред сумасшедшего. Однако позднее он понял, что этот опыт оказался полезным. В первые часы работы в штате комиссии он узнал, что многие люди, которые поначалу казались трезвомыслящими свидетелями, обладавшими полезной информацией об убийстве, на деле оказывались «законченными психами».

Слосон припомнил, что его знакомство с Коулменом произошло на той же неделе в пятницу, когда Коулмен в очередной раз приехал из Филадельфии. Два адвоката отлично сработались. Подобно другим «старшим» сотрудникам комиссии Коулмен не планировал посвящать расследованию все свое рабочее время. Он предупредил Уоррена и Рэнкина, что будет наезжать время от времени, а большую часть технической работы будет делать Слосон, что последнего вполне устраивало.

Поначалу Слосон был далек от мысли об иностранном заговоре, поскольку никаких достоверных данных об этом не было. Коулмен же был более подозрителен. «Сначала я действительно подумал, что это русские или кубинцы», – рассказывал он, вспоминая, как боялся, что результаты расследования могут вынудить США к войне3.

На протяжении первых нескольких недель Слосон почти не покидал своего небольшого кабинета в здании Организации ветеранов зарубежных войн. Он должен был прочесть тысячи страниц документов. Он и его коллеги были завалены горами папок – многие с пометкой «совершенно секретно» – из ФБР и ЦРУ. Поскольку его задачей было искать следы иностранного заговора, Слосону более чем другим штатным сотрудникам комиссии было необходимо понять принципы работы ЦРУ. Его будоражила мысль о том, что скоро ему предстоит встретиться с настоящими шпионами.

В работе с ЦРУ, как представлялось Слосону, у комиссии был превосходный ресурс в лице Аллена Даллеса, одного из членов комиссии, который был главой Управления с 1953 по 1961 год, когда его отправили в отставку из-за провала операции в заливе Свиней. Несмотря на вынужденную отставку, его отношения с президентом Кеннеди не испортились. «Отставку он воспринял с большим достоинством и никогда не пытался свалить с себя вину, – говорил Роберт Кеннеди, – президент его очень любил, как и я». По словам президента Джонсона, в комиссию Уоррена Даллеса рекомендовал Роберт Кеннеди4.