Сталинский социализм. Практическое исследование - Клаус Хессе Страница 32

Но, говоря о результатах первой пятилетки, нельзя не упомянуть о беззаконии, творившемся во время споров о коллективизации сельского хозяйства между сельской беднотой и усилившими во времена нэпа свое влияние кулаками, об увеличении– несмотря на неурожай – экспорта зерна и возникшем в результате этого голоде на Украине и в Центральной России.

Однако любая попытка оценить все эти факты в отрыве от конкретных условий, без реалистичного и трезвого принятия во внимание специфичных внутренних социально-экономических условий и проблем, кажущихся сегодня в свете международных политических, экономических и военных конфликтов «очевидными», обречена остаться бесплодной. Невообразимая нищета, в которой в то время жило население Советской России, была вызвана, пусть косвенно, но не в последнюю очередь целями пятилетнего плана. Потребление зерновых должно было оставаться на уровне 259 кг (на человека в год), предусмотренное увеличение потребления мяса для жителей городов составляло от 49,1 кг до 62,7 кг, а для жителей сел – от 22,6 до 26,4 кг, потребление яиц могло быть увеличено от 50 до 72 штук. Но такой план не мог быть реализован или мог быть выполнен только частично. Сюда относились, кроме всего прочего, значительные потери во время хранения или при транспортировке, региональные различия и несоответствия при распределении. Фактом остается то, что в течение первой пятилетки, то есть в период высочайшего напряжения, обеспечить снабжение населения основными продуктами питания удавалось далеко не всегда. В то же время оснащение предприятий оборудованием должно было быть увеличено до 243 %. Такой дефицит производительности мог быть преодолен в долгосрочной перспективе только в связи с массовым использованием современных технических средств в сельском хозяйстве. Несмотря на все возникшие в это время предубеждения и все чаще высказываемые сомнения, на основе данных 1939 года можно увидеть, что эта цель, по существу, была достигнута. Поэтому внимания заслуживает следующее замечание: построенные предприятия обеспечили оснащение Советских Вооруженных Сил. В 1925 году были выпущены первые собственные грузовые автомобили и тракторы (автомобили грузоподъемностью 1,5 т типа «АМО-Ф-15» и «Фордзон» (по лицензии компании «Форд»)). В Сталинграде и Челябинске работу начали тракторные заводы.

Учитывая длящиеся по сей день дискуссии и споры о пятилетке, стоит обратиться за непредвзятой оценкой к наблюдателю, не замеченному в симпатиях к той или другой стороне. Отправной точкой в заключении, которое делает Валентино Гитерман, исходя только и исключительно из соображений экономической эффективности, является то, что никто и никогда прежде не осмеливался попытаться заранее запрограммировать экономическую активность населения более чем в сто пятьдесят миллионов человек. Уже тогда этот эксперимент рассматривался на различных этапах то скептически, то с удивлением и восхищением. Вместе с радикальным раскулачиванием советское правительство посчитало необходимым начать «вторую сельскохозяйственную революцию» (которая по своим масштабам превосходила экспроприацию имущества дворян 1917 года), для того чтобы в кратчайшие сроки реализовать сельскохозяйственные цели первой пятилетки. В конечном итоге можно отметить, что утверждение о досрочном выполнении первой пятилетки не совсем соответствует действительности. Причины этому Гитерман видит в ставшей необходимой для спонтанного «опережения» некоторых производственных сфер синхронизации различных частей экономического процесса и растущей под давлением международного положения необходимости использовать тяжелую промышленность для нужд системы обороны.

Гитерман подтверждает, что в начале коллективизации действия предпринимались очень осторожно, а ускорение началось только тогда, когда крупные крестьяне и кулаки, не желающие отказаться от своих частных хозяйств, стали причинять ущерб колхозам путем поджога, разрушения сельскохозяйственной техники и других актов саботажа. Говоря о коллективизации, нельзя не рассматривать детали и масштабы этого многослойного и противоречивого процесса. Выход из порочного круга между промышленностью, которая была не в силах удовлетворить самые основные потребности сельского хозяйства, преобразованием крестьянских малых и средних хозяйств и спекулятивных прибылей, которые кулаки получили благодаря возможности распоряжаться зерном и другими продуктами, – выход можно было найти, только сломав эту спираль саморазрушения.

Тот факт, что индустриализация этой огромной страны была единственным выходом из усиливающегося экономического кризиса, был очевиден, так же как и то, что необходимые для этого рабочая сила и другие ресурсы могли существовать только за счет сельского хозяйства. Таким образом, производительность сельского хозяйства должна была быть ощутимо увеличена в течение короткого времени. С помощью коллективизации должны были быть получены большие посевные площади, достигнуто улучшение здоровья населения и освобождение рабочих сил. Это решение было направлено против капиталистической по своей природе власти кулаков. Жесткость этого конфликта станет видна, если наглядно продемонстрировать темпы коллективизации. В конце 1929 года 7,6 % сельскохозяйственных предприятий объединились в колхозы. 20 января 1930 года их количество достигло 20,6 %, 1 февраля – 32,5 %, а 20 февраля – уже 50 %.

Но темпы этого успеха имели и темные стороны: не только со стороны кулачества и крупных крестьян, но и среди крестьян-середняков и даже неграмотных сельских бедняков недоставало понимания. Это дополнялось тем обстоятельством, что процесс коллективизации был зачастую слишком плохо подготовлен и обоснован. Часто на фоне акций против классового врага при поддержке милиции и НКВД действия осуществлялись без учета убытков и опасений крестьян. Следовательно, сопротивление коллективизации было не только со стороны кулаков.

Преступления, перегибы и все чаще встречающиеся грубые оскорбления религиозных чувств и других традиционных ценностей приводили к вооруженным восстаниям и затягивающемуся сопротивлению. Это в высшей степени негативно влияло на снабжение населения, занятого в производстве и строительстве. Перед переходом в колхозы дело дошло до массового забоя скота. Количество поставляемого в города мяса не только не увеличилось, как ожидалось, а снизилось с 47,5 кг в год в 1929 году до 33 кг в 1930 году, в 1931 году до 27,3 кг, а в 1932 году менее чем до 17 кг. С учетом такого развития событий принудительная ускоренная коллективизация была вынужденно приостановлена на половине пути в начале марта 1930 года. После исправления революционных перегибов произошел массовый выход крестьян из колхозов. В конце мая в колхозах оставалось 23,4 % крестьян. Во многих областях предпринятые попытки повернуть ситуацию вспять потерпели провал.

Одной из самых больших экономических задач стало открытие новых угольных и рудных месторождений и увеличение объема производства чугуна и стали. Для этого, в первую очередь, должны были быть созданы сырьевые и материально-технические условия для индустриализации. Это был не единственный аспект, рассматриваемый в этом контексте. Уже в ходе гражданской и интервентской войн стало ясно, насколько уязвимой была страна, сосредоточившая большую часть производства стали в Донбассе: после потери части юго-западных территорий экономика подверглась риску быть отрезанной от одного из важнейших стратегических источников сырья в разгар войны. С учетом этого факта неотложной задачей стало следующее: разведка огромного железорудного месторождения горы Магнитной и угольных месторождений в Кузбассе, строительство металлургических комбинатов в Магнитогорске и Новокузнецке, а также относящихся к ним 2000 км железнодорожных путей. Но уже на стадии планирования всех этих проектов стало ясно, как велик был спрос на инженеров, архитекторов, ученых, врачей, учителей и других квалифицированных специалистов, как катастрофично не хватало таких специалистов и какие усилия должны быть приложены для изменения системы образования. В результате революционной борьбы и в ходе гражданской войны большая часть интеллигенции эмигрировала из страны. Другие не могли и не хотели поддерживать по-прежнему чуждое им социальное развитие. Революции были необходимы свои специалисты. Это стало поводом для невиданного прежде штурма молодежью рабочих факультетов, высших учебных заведений и университетов. Значительные усилия в этом направлении за короткое время привели к ускоренному развитию собственного потенциала производительности.