Варфоломеевская ночь - Владимир Москалев Страница 32

— Не совсем так, герцогиня, — глухо ответила Екатерина Медичи и, желая дать точный и всеобъемлющий ответ, задумалась. Огонь мести постепенно загорался в ее глазах, устремленных в одну точку.

Она знала: всей правды сказано не было, Гизы имели еще одну цель — устранить главу протестантов, что давало им возможность взять верховенство в борьбе двух партий. Но это же создавало угрозу трону. Зная об этом, Екатерина, тем не менее, сама пошла на союз с Гизами. Устранив их рукой Колиньи, она избавилась бы впоследствии и от главы Лотарингского дома, с которым обойдутся так же те, кто будет мстить за своего вождя. Только так она думала решить проблему будущего государства, которым ей приходилось править, только так она представляла мир между двумя партиями, оставшимися без главарей.

— Не совсем так, — снова повторила королева-мать, оглядела поочередно членов тайного собрания, с помощью которого она собиралась придать некую силу законности своим замыслам, и продолжила, глядя теперь уже на одну герцогиню: — Истина зарыта гораздо глубже. Всем известна его сумасбродная идея колонизации Нидерландов, из которых он хочет сделать не что иное, как гугенотскую республику. Но не является ли эта программа войны с Габсбургами продолжением печально известных Итальянских войн, которые и породили в стране партию обездоленных, называющих себя протестантами? Хуже того, он втянул в игру короля, которому внушил, что поход на Нидерланды принесет Карлу славу освободителя.

— Что же король? — спросила госпожа де Немур. — Ужели он не видит, какой пагубный характер может принять война против свояка? Такого решения не одобрят и не простят ни в Риме, ни в Мадриде.

— Король слеп и глух к моим увещеваниям и во всем подчиняется адмиралу, которого любит и называет отцом. Он отдалился от родной матери, а как-то раз, даже заявил, что я ненавижу и желаю его смерти, дабы посадить на престол другого сына, который делает вид, что искренне и беззаветно любит меня и сам мечтает занять трон старшего брата.

— Здесь явно не обошлось без колдовских чар, которыми так умеют завораживать свои жертвы еретики, — подал голос герцог Омальский. — Пагубному влиянию адмирала должен быть положен конец, иначе они сообща превратят королевство в гугенотскую республику с центром в Брюсселе.

— Вот именно, герцог, — кивнула королева-мать, — вы словно читаете мои мысли. В создавшейся ситуации действовать надо тем более решительно, чем скорее и напористее действует сам адмирал. Совсем недавно я узнала, что он с согласия короля послал помощь войскам в Монс, которая, благодаря Богу, была разбита испанцами. Но это не остановило заговорщиков, коими я отныне объявляю короля — своего сына — и адмирала. Альба просит меня объяснить, чего ради на подступах к Монсу стоит трехтысячное войско гугенотов, которых вновь отправил Колиньи, и не означает ли это начало военных действий? Что могу я ответить? Что адмирал снова собирает полки, и что уже везде говорят, что гугеноты, прибывающие в Париж якобы на свадьбу их короля, получают приказ адмирала сразу же отправляться воевать во Фландрию? Знаете ли вы, сколько у него уже солдат?

— Я слышал о пяти тысячах, которые концентрируются где-то близ Мо, — произнес Генрих Гиз.

— Если бы так, — усмехнулась Екатерина. — У него уже больше десяти тысяч пехотинцев и около трех тысяч конницы, не считая тех, что стоят под стенами Монса. С такими силами можно завоевать не только Париж, но и всю Францию.

В комнате повисло молчание. Никто и не догадывался о подлинном размахе, с которым развернул адмирал свою деятельность. Цифры были страшные, они грозили, они витали в воздухе, звенели набатом в ушах и пугливой змейкой крались по извилинам сознания, заставляя сердца заговорщиком трепетать в страхе.

— Ужели все это — гугеноты? — ужаснулась герцогиня. — И ведь они с каждым днем все прибывают в Париж целыми семьями!

— Чего же хочет адмирал? Каковы его планы? — спросил герцог Омальский. — Не думает ли он и вправду овладеть Парижем?

— Не думает, потому что я с ним не ссорюсь, — ответила королева-мать, — и делаю вид, будто мне глубоко наплевать на их дружбу с королем и на их замыслы, в которые они меня не посвящают. Но я не была бы французской принцессой и дочерью флорентийских герцогов Медичи, если бы не понимала, что планы адмирала направлены на разрушение единства монархии с тем, чтобы, развалив государство, превратить его в некую протестантскую федерацию. Для того ли тогда боролись последние короли династии Валуа за единство страны, чтобы после их смерти она перешла в руки кальвинистов, мечтающих превратить ее в некую раздробленную республику на манер швейцарских кантонов?

— Но на короля можно воздействовать, избавив его от пагубного влияния адмирала, — хитро сощурив глаза, проговорила герцогиня, — а Альбе объяснить, что всему виной Колиньи с его программой, и действует он при этом против мнения двора и правительства…

— Ничуть не бывало! — отрезала Екатерина Медичи. — Филипп не такой дурак, чтобы не понять, что вина в оказании помощи нидерландским гёзам лежит на французском короле. Что бы там ни говорили о пагубном влиянии на сознание Карла французского адмирала.

— Он сам может начать войну против Франции, — внезапно произнес герцог Д'Омаль, — видя, что французы стягивают войска к границам Фландрии, собираясь отнять у него то, что он считает своей колонией и что приносит ему немалые доходы. Ведь именно здесь находятся все важнейшие торговые пути Европы. Не хочу нагонять лишнего страха, но Филиппу нетрудно будет собрать войско в два, в три, в пять раз превышающее численность французского! Ведь о нем говорят во всем мире, как о великом защитнике христианства, особенно после того, как он разгромил турок.

— Не говоря уже о том, — упорно гнула герцогиня, — что адмирал мечтает объединить всех французов под своими знаменами, пользуясь тем, что у нас царит мир.

— Честное слово, не понимаю, что это за программа! — воскликнул Генрих Гиз и принялся нервно ходить по комнате. — Куда она направлена, о чем гласит? Почему ему не сидится на месте в своем двухэтажном особняке и не спится сладко с молодой женой? Чего он добивается? Переустройства мира?

— Он мечтает превратить Францию в гугенотскую республику! — ответила мать. — Его программа — программа южного дворянства, гугенотов!

— Но их цели? Чего они хотят? Каковы пункты программы? Я хочу это знать! Я должен уметь владеть оружием, с которым вышел биться мой враг.

— Что ж, герцог, я объясню вам вкратце, — произнесла Екатерина Медичи голосом, каким она разговаривала со своими детьми, когда наставляла их на путь истинный. — Чего хочет Колиньи, хотите вы знать? Я вам отвечу. Защитить, поддержать нидерландских гёзов, которые по сути своей являются не кем иным, как теми же протестантами. Его цель при этом — объединив всех французов, заставить католическое дворянство служить своим идеям, иначе — тому, чему учит их Кальвин, вернее, учил.

— Ну, уж этого не будет! — воскликнул Гиз. — Никогда принцы Лотарингского дома не пойдут на поводу у протестантов, а коли те будут упорствовать, мы вырежем всех еретиков повсеместно на всей территории королевства!