Политическая полиция и либеральное движение в Российской империи: власть игры, игра властью. 1880-1905 - Любовь Ульянова Страница 32

Из делопроизводственной переписки начала ХХ в. складывается впечатление, что непосредственно накануне революции имела место уже полноценная «война» «либералов» с губернаторами. Например, во время ужина «в память 40-летия судебных уставов» в ноябре 1904 г. в Чернигове один из видных местных «либералов» В.В. Хижняков произнес речь: он «всегда… наталкивался на губернаторов, так сказать, лиц, долженствующих стоять на страже закона, совершенно не признававших такого, а он пережил 7 губернаторов и хорошо их знает и даже один из них на каком-то заседании, в коем Хижняков отстаивал какой-то проект, объясняя, что он опирается на закон, заносчиво прервал его, что вы все тычете нам законом… у нас еще есть выше закона циркуляры и предписания». Подводя итог, начальник ГЖУ писал: «Вся речь Хижнякова дышала желчью, раздражением, при этом ясно было выражено желание поглумиться и высмеять деятельность губернаторов, с которыми, по его словам, он, Хижняков, всегда находился в самых враждебных отношениях, “зуб за зуб”, увлекшись в речи, Хижняков, как говорят некоторые из гостей, забылся до того, что будто бы произнес уже “эти губернаторы хер…….”. Но тут толкнул его сосед и Хижняков остановился, но далее также горячо продолжал говорить и клеймить всю бюрократию» ³⁵⁷.

В целом «либералы» в документах, в первую очередь из ГЖУ, представали этакими отрицателями всего, связанного с властью в Российской империи, что проявлялось в том числе терминологически – эпитеты «отрицательный», «отрицающий» (наряду с «недовольный») можно назвать одними из самых популярных характеристик в их адреc. Так, в «либеральной» «Самарской газете», по мнению начальника местного ГЖУ, «сообщаются,… факты только отрицательного характера,… нападкам подвергаются администрация вообще, чиновничество и в особенности земские начальники и полиция» ³⁵⁸.

В результате и позитивная составляющая либерализма (в смысле, указанном в начале параграфа) описывалась через негативное целеполагание. Один из наиболее частых «спутников» термина «либерал» (и однокоренных с ним) в переписке чинов политического сыска – понятие «свобода» – чаще всего употреблялось в смысле независимости, самостоятельности, освобождения от государства ³⁵⁹, вплоть до освобождения на уровне «мыслей» («свободомыслие» ³⁶⁰). Причем это «освобождение» проецировалась в самые разные области жизнедеятельности: печать ³⁶¹, образование и преподавание ³⁶², торговля ³⁶³, жизнь крестьян ³⁶⁴.

Такая позитивная характеристика, как свобода печати, представала в качестве инструмента достижения базовой негативной цели – изменения или разрушения самодержавия. В Московском охранном отделении следующим образом описывали кружок, состоявший из двух фракций – «либерально-прогрессивной» (С.А. Муромцев, А.И. Чупров, И.И. Янжул, Г.И. Успенский, Д.А. Дриль) и «радикальной» (В.А. Гольцев, А.Н. Соколов, М.М. Ковалевский): их объединяло стремление добиться свободы печати и изменения «существующего государственного порядка, но первая из них имела конечной целью введение представительных учреждений и непременное сохранение монархии, вторая же – введение социального строя» ³⁶⁵. Начальник Санкт-Петербургского охранного отделения в октябре 1897 г. писал о «либеральной партии» Вольно-экономического общества: она стремилась «во что бы то ни стало добиться большей свободы печати… в целях пропаганды идей о неудовлетворительности современного государственного строя России и подготовления умов к замене монархического образа правления, на первое время, конституционным» ³⁶⁶. К этому же ряду (позитивное требование ради деструктивной цели) можно отнести упоминания о «свободе слова» ³⁶⁷ и вообще «политической» свободе, о которой чаще всего писал заведующий Заграничной агентурой П.И. Рачковский ³⁶⁸.

«Либеральными» и одновременно «освободительными» деятели политической полиции называли реформы 1860-х гг. ³⁶⁹

Стремление избавиться от государственного контроля в сфере самоуправления также соотносилось в политическом сыске с «освободительным» «либеральным» дискурсом. В политическом обзоре Тульской губернии за 1894 г. тяга земства «к расширению круга предмета своего ведомства» напрямую увязывалась с «освобождением от административного контроля губернской власти» ³⁷⁰. Начальник Санкт-Петербургского охранного отделения в 1903 г. сообщал в Департамент полиции о стремлении гласных городской думы «уничтожить контроль» за самоуправлением и принятом ими решении, «что для России необходим конституционно-парламентарный образ правления» ³⁷¹. Спустя год, в разгар «правительственной весны» П.Д. Святополк-Мирского, осенью 1904 г. эта характеристика, по сути, повторилась: гласные столичной городской думы собирались «воспользоваться настоящим либеральным настроением для того, чтобы добиться от правительства уничтожения установленного контроля за городским самоуправлением» ³⁷².