Погружение разрешаю - Валерий Федоров Страница 31

Несмотря на недостаток пищи на больших глубинах, многие животные, которые нам встречались, обладали очень внушительными размерами. Я уже упоминал о трехметровой сельдяной акуле, заглянувшей в мой иллюминатор на глубине 700 м во время погружения на Китовом хребте. Весьма впечатляющими были антипатарии, напоминающие формой и размерами кусты акации, запечатленные Валерием Бадулиным на подводной горе Месяцева в Тихом океане.

Для склонов многих подводных гор характерны гигантские губки. Я впервые увидел их на склоне подводной горы Плейто в Атлантическом океане на глубине 1450 м. Формой и величиной они напоминали комья снега и бочки. Там были и одиночные «бочки» и ряды «бочонков», выстроившихся в шеренги. Больше всего губок наблюдалось на перегибах склона. Они стояли так тесно, что создавали сплошную ловчую сеть, через которую фильтровалась вода. После губкового фильтра вода выходила чистой, планктон и сестон (неживая органическая взвесь) оседали на внутренних полостях губок. Такие губки в изобилии населяют и другие подводные горы, где сильны придонные течения, несущие им пищу.

С той же целью – улавливать планктон и сестон – широко расставляют лучи морские лилии, раскидывают ветви горгонарии разных видов, антипатарии, гидрокораллы. Там, где планктона и сестона много, вырастают настоящие подводные «леса». «Деревья» этого «леса» достигают двух метров в высоту, а то и больше. Однажды на склоне банки Сая-де-Малья наш трал достал огромное «дерево» – черный коралл, высотой более 3 м. Ствол его был толщиной в руку. Его быстренько распилили на куски и поделили между членами экипажа. Если бы все эти куски были проданы на рынке, скажем, острова Маврикий, то вырученных денег хватило бы на новенький «мерседес». Такова цена на черный коралл на азиатских рынках.

Каждое крупное животное на дне океана служит убежищем для множества мелких животных. В полостях губок любят прятаться коротколучевые офиуры и мелкие креветки, на горгонариях нередко можно видеть морских ежей, называемых в просторечье «апельсинами», а по-научному – дермэхинусами (Dermechinus horridus). Среди ветвей антипатарий и гидрокораллов находят приют длиннолучевые офиуры, возле «корней» прячутся ракообразные: лангусты, галатеиды, креветки. Таким образом, каждый куст превращается в микрооазис. Причем, это свойственно не только подводным горам (талассобатиали), но и материковому склону, то есть настоящей батиали. Например, в Японском море часто встречается такая триада: большой валун – сидящая на нем морская лилия гелиометра – гребенчатая креветка, прячущаяся под сенью лилии. Есть и более простые комплексы – тандемы, например: ежевидная актиния – северная креветка (батиаль Охотского моря). Пока не было подводных аппаратов, ученые о таких микрокомплексах ничего не знали, ибо трал или драга, которые обычно используют морские биологи в своих экспедициях, приносят кучу всякого «зверья» вперемежку с илом и камнями.

Однажды на глубине 1200 метров я увидел… торшер. По крайней мере, нечто, очень напоминающее напольный светильник оригинальной формы. Его спираль была усеяна светящимися точками, излучавшими голубоватый свет. Снимок вышел не слишком удачным – не хватило мощности вспышки, но общий облик животного был виден. «Что бы это могло быть?» – подумал я, когда напечатал снимок. Так и не смог определить. Вот уже двадцать лет загадка живого «торшера» не дает мне покоя. В определителях такого животного нет. Максимум, что могу сказать: животное относится к типу кишечнополостных, в который входят и коралловые полипы. Скорее всего, «торшер» – это какая-то горгонария, но какого вида? Для меня это так и осталось загадкой.

То, что некоторым животным, которых мы встречаем в глубинах океана, не удается дать точное название, не удивительно. Рельеф подводных гор и хребтов очень сложен. Там много ущелий, обрывов, каверн и пещер, в которые не то, что трал забросить – заглянуть, находясь в подводном аппарате, не всегда удается. Я думаю, что талассобатиаль еще подарит будущим исследователям немало открытий в области морской биологии.