Нефертити. Повелительница Двух Земель - Эвелин Уэллс Страница 31

Во время четвертого месяца года весь Египет ожидал воскрешения Осириса. За закрытыми дверями храмов, в темноте и тайне, совершались обряды. То было время медитаций, молитв и размышлений о душе. В конце концов двери храмов распахивались, жрецы выходили и провозглашали ликующим людям мистическую весть о том, что бог возродился.

Сбор урожая происходил весной и также сопровождался праздником, который начинался с горестных жалоб и выражений скорби, в то время как первое семя Осириса падало под медным лезвием косы. Впрочем, Исида одобряла уборку пшеницы и ячменя, поэтому начавшийся на грустной ноте сбор урожая заканчивался всеобщим ликованием.

Река давала им так много, что египтянам казалось, будто сама их страна является подарком Нила. Он был источником их жизни, а следовательно, богом. Духом Нила был Хапи (или Хапи-ноу). Каждый год в его честь проводился праздник. В воды Нила бросали нарядно одетых девственниц, чтобы они стали невестами Хапи. Каждый день реке возносилась специальная молитва: «Сохрани жизнь Египту!»

Однако Нил имел не только функциональное назначение, он был еще большой игровой площадкой для всего Египта. Будучи детьми, Эхнатон и Нефертити играли на его берегах, удили рыбу и охотились на плетеных рыбачьих лодках так же, как и люди каменного века и даже люди, жившие за тысячелетия до них. Сколько люди себя помнили, перед ними всегда текла река, а на реке всегда были лодки. Теперь у молодых царя и царицы было свое собственное судно для развлечений и спорта – их царская барка, украшенная флагами, устланная подушками, на которой имелась команда гребцов, перевозившая их из восточных Фив в западные и обратно. Кроме того, к их услугам был огромный царский флот. Корабли были большими, некоторые, шириной до 21 м и длиной до 60 м, могли взять на борт до 100 человек. Эти суда могли ходить и на веслах, и под парусами.

По Нилу шло интенсивное движение. Царские корабли уходили в плавания. Широкие квадратные паруса легко несли их на север, но когда они, тяжело груженные, возвращались назад в Фивы, морякам приходилось идти на веслах, преодолевая течение и ветер. В те времена Нил был одновременно и основной торговой магистралью, и дорогой, ведущей к приключениям. В каких только местах не бывали египетские моряки и всегда возвращались с несметными сокровищами, поступавшими в казну Эхнатона и Нефертити.

Как только вдалеке показывались возвращающиеся галеры, на длинном каменном причале Фив появлялась внушительная фигура мужчины в развевающихся белых одеждах с жезлом визиря в руках. Это был Птахмоз, человек, в чьи обязанности входило встречать все египетские и иностранные суда, привозившие дань царю.

Корабли привозили богатства со всего мира.

Они приходили из удивительных стран. Некоторые из них плавали «вверх по реке», на юг, в Абиссинию. Другие спускались вниз, к дельте, и по Средиземному морю вдоль восточного побережья, миновав Иерусалим и Тир, доплывали до Библоса в Сирии. Иные, покинув дельту, поворачивали обратно на юг и попадали в Красное море. В те времена существовал естественный водный путь, соединяющий Египет и Красное море. Однажды египтяне попробовали проложить канал между Средиземным и Красным морями. Эта попытка стоила жизни 120 000 человек, но пески постоянно заполняли вырытый людьми канал. И лишь спустя многие столетия Фердинанду де Лессепсу удалось построить постоянно действующий Суэцкий канал.

Визирь, а вместе с ним и все не занятое работой население Фив наблюдали за тяжело груженными кораблями, продвигавшимися между множеством камней. Наконец спускались широкие сходни, и начиналась разгрузка сокровищ. Бирюза и медь поступали из Синая. Из Ливана – плоты из связанных пахучих кедровых бревен. Из Малой Азии и Тира приходили совершенной формы вазы, серебряные и золотые сосуды, а с Кипра, Крита и островов Эгейского моря – замечательная мебель из слоновой кости, а также золотые и серебряные колесницы. На пристань сгружали лучшие товары из Азии, по сходням сводили величественных, горячих коней и прекрасных собак, столь любимых египтянами. Из всех земель поступали золотые кольца, браслеты и ожерелья, которыми в Египте расплачивались вместо денег. Кроме того, из Азии тысячами поступали только что захваченные рабы, в большинстве случаев – семитского происхождения, которые высоко ценились, так как из них получались отличные танцоры. Рабы, одетые в яркие шерстяные одежды, со спутанными длинными волосами и бородами, являли собой любопытный контраст египтянам с бритыми головами и гладкими лицами, одетым в тончайшие белые одежды.

Из Пунта (побережье Сомали, вниз по Нилу, в южной части Красного моря), который изначально был домом всех богов, привозили редкие пряности, эфирные масла, камедь и духи, пахучую кору коричного дерева, нарды, мирру и ладан, шкуры редких животных и живых зверей в клетках, таких, как бабуины и пантеры. Рабы сгружали привезенные сокровища на каменные причалы, и воздух над фиванским портом наполнялся густым ароматом пряностей, древесины и других веществ – запахом таинственной Азии.

Теперь визирь наблюдал за стражей, которая сопровождала бесконечную процессию рабов, переносящих сокровища из порта в храм Амона.

В темном, похожем на пещеру зале, на золотых тронах под алтарем бога восседали Эхнатон и Нефертити, как до них восседали Аменхотеп и Тиу. А в это время визирь Птахмоз раскладывал перед ними сверкающие дары, которые постепенно превращались в груды – до тех пор, пока не вырастали с трон высотой. Неподвижные, как статуя Амона над их головами, наблюдая за водопадом сверкающих сокровищ, они принимали дань и уважение всего мира.

В обязанности Птахмоза входило объявлять, какая часть этих сокровищ поступает царю, а какая должна быть отдана жрецам Амона.

Нил был водной магистралью, но сокровища доставлялись и сухопутным путем.

По старым как мир дорогам, пересекающим пустыню, шагали посланники фараона, ведущие длинные караваны ослов, нагруженных данью со всех египетских городов, деревень и ферм. Фивы были не только центром мира, но и центром торговли самого Египта. И все, что свозилось в Фивы, принадлежало молодым царю и царице, все, за исключением части, предназначенной Амону.

Эта часть росла с ростом благосостояния Египта. Во времена восемнадцатой династии Амон был богатейшим богом мира.

Но и сам царь Эхнатон одновременно был богом Амоном.

Молодой царь всегда любил задавать вопросы. И теперь его одолевало множество вопросов о боге Амоне, имя которого он носил. Он обсуждал их с Нефертити.

В результате молодая чета приняла решение. Строительство нового храма подходило к концу. А Эхнатона никогда больше не будут называть Аменхотепом IV.