Григорьев. Повесть о ракетчике - Григорий Сухина Страница 31

Вторая стартовая позиция будет готова для проведения боевых пусков ракеты Р-7 в декабре 1959 г. — январе 1960 г., при этом боевые пуски до завершения строительства пунктов радиоуправления и кислородно-азотного завода могут обеспечиваться:

— системой радиоуправления первой стартовой позиции при поочередных пусках с первого и второго стартов. В случае необходимости залповой стрельбы с обоих стартов пуск ракеты со второй стартовой позиции может производиться с помощью только автономной системы управления полетом ракеты, при этом точность стрельбы несколько понизится;

— с использованием приспособленных войсковых средств радиосвязи;

— жидким кислородом за счет заводов-поездов и частичного подвоза с заводов промышленности.

Таким образом, первая стартовая позиция объекта «Ангара» будет готова для несения боевого дежурства одновременно с окончанием летной отработки ракеты Р-7, т. е. к концу 1959 года.

Вторая стартовая позиция будет готова для несения боевого дежурства при условии использования пунктов радиоуправления первого старта или стрельбы ракетами Р-7 с использованием только автономной системы управления, в январе 1960 года.

Министерством обороны приняты необходимые меры к полному окончанию строительства объекта «Ангара» и вводу его в эксплуатацию в кратчайшие сроки.

Для выполнения этого просим обязать Госплан СССР выделить фонды, а промышленность поставить на строительство 3600 куб. м мипоры, 2800 куб. м пеностекла, мостовые краны с микроскоростями — 4 шт. и с ручным приводом — 3 шт., недопоставленное технологическое оборудование для кислородных заводов и хранилищ, 40 км кабеля дальней связи и 27 км силового кабеля с медной жилой.

Р. Малиновский, М. Неделин, А. Шебунин».

Весной 1959 года на объекте побывали заместитель председателя Совета Министров СССР Д. Ф. Устинов, министр обороны, Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, заместитель министра обороны А. А. Гречко, заместитель министра обороны по строительству генерал-полковник А. И. Шебунин, председатель Государственного комитета по оборонной технике при Совете Министров СССР К. Н. Руднев и др.

Вот выписал из исторического формуляра части этот факт, а потом по крупицам удалось восстановить, как непросто порой складывалась ситуация в дни приезда таких авторитетных комиссий.

Оказывается, довольно часто на объект приезжали также С. П. Королев, представители других КБ, проектно-строительных институтов МО СССР. И разговоры шли о том, что нужно делать для того, чтобы сдать объекты в строй. Но порой обсуждение назревших вопросов было непредсказуемым.

На одном из совещаний слово берет С. П. Королев. Выступление эмоциональное. Объект в срок не сдадим, да это и понятно при таких подходах к делу! Григорьев распыляет средства. Он строит жилье для офицеров, что проектом пока не предусмотрено.

Григорьев ответил примерно так: «Сергей Павлович, если бы у Вас был сын, то я попросил бы прислать его сюда для прохождения службы. И если через два месяца он не запросился бы в теплый клозет, то я прекратил бы строительство жилья. Люди здесь работают на пределе возможного и заслуживают того, чтобы жить хотя бы в мало-мальски человеческих условиях».

Заместитель министра обороны по строительству генерал-полковник А. И. Шебунин пытается внести разрядку в разгорающийся спор: «Вокруг полно леса. Я вот с сыном съездил в отпуск к родне в Сибирь, и мы за месяц срубили домик».

Григорьев парирует: «Офицеры прибыли на объект не домики рубить, а изучать современную ракетную технику. Поэтому пока я, полковник Григорьев, здесь, — жилье будет строиться!»

Японская пословица гласит: «Торчащий гвоздь забивают». В приведенном случае ударил Д. Ф. Устинов, которому не понравилась строптивость М. Г. Григорьева. Устинов с едкой иронией произнес: «Ну, полковников у нас в армии хоть пруд пруди».

В зале на несколько мгновений повисла тяжелая тишина. Да и обсуждение после этого пошло как-то вяло, без прежнего энтузиазма. Присутствующие понимали, что Григорьев прав на все сто процентов. Но Д. Ф. Устинов, «сталинский нарком», знал, что всегда можно пренебречь интересами людей. Так он был воспитан и суровой обстановкой войны, и многолетней работой с «отцом народов». Он привык к тому, что, если поставлена задача, она должна быть выполнена любой ценой, невзирая ни на какие трудности. Люди здесь были делом второстепенным. Это уже был стиль работы и поведения.

Правоту Григорьева понимал и С. П. Королев. Но он сам только набрал силу как Генеральный конструктор, и очевидно, что уж очень хотелось отрапортовать дорогому Никите Сергеевичу Хрущеву о постановке на боевое дежурство первых межконтинентальных ракет его, Королева, конструкции.

А ведь чуть больше года тому назад, выступая на сентябрьском (1957 года) пленуме ЦК КПСС, Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский говорил: «Как воспитывался наш командный состав… за последние годы? Я не видел волевого командира, не видел командира, способного отстоять свою гордость, свою самостоятельность, командира, который мог бы доказать и пробовал доказать, что он прав, заставил бы выслушать его. В большинстве случаев все сводилось к тому, что даже на крупных тактических учениях, на занятиях командиры занимали позицию угодничества.

Я был на крупном оперативном учении, где командиры, даже командующие армией, смотрели в глаза старшему начальнику и старались угадать его мысли, чтобы не ошибиться. Стоит только почувствовать, что не в тон сказал, что мнение вышестоящего расходится с его мнением, немедленно становится во фронт: так точно, я именно так и думал, немедленно исправлю и т. д.».

К. К. Рокоссовский говорил правильные слова, но вся беда в том, что в нашей армии от правильных слов до надлежащих действий всегда «дистанция огромного размера». Я вижу несомненную заслугу Михаила Григорьевича в том, что он никогда не становился во фронт, не угодничал, не юлил и не хитрил, а всегда отстаивал справедливость и свою точку зрения, если был уверен в своей правоте. В этом причина и нелестных характеристик, и попреков в неуживчивости и излишнем самомнении.

Справедливости ради, надо отметить, что международная обстановка в то время конечно же не располагала к благодушию. Ведь по-прежнему Америка оставалась для нас недосягаемой, в то время как вокруг СССР все теснее сжималось кольцо военных баз США и их союзников, и территория страны становилась все более уязвимой как для авиации вероятного противника, так и для ракет средней дальности, которые интенсивно размещались в Италии, Турции и других странах Западной Европы.

Все же тот выпад Д. Ф. Устинова Михаил Григорьевич переживал очень тяжело. Его сын Олег помнит этот день. Был уже час ночи, а отца все не было. Мать попросила Олега сбегать и узнать, где он хоть находится. По дороге в штаб он увидел на бетонной дороге, уходящей в лес, две фигуры. Медленно вышагивал по бетонке высоченный заместитель министра обороны А. А. Гречко, а рядом, стараясь попасть в шаг, шел отец. Мальчик постеснялся подойти, но уже значительно позже отец пересказал суть разговора. А. А. Гречко подробно расспрашивал его о положении дел на стройке, вникал во все детали, а в заключение сказал Григорьеву: «Ты не переживай, Михаил Григорьевич. Лично я всегда поддержу тебя, потому что вижу, как нелегко дается эта стройка. А на слова Устинова вообще не обращай внимания. Полковников у нас действительно немерено… — Помолчал и добавил: — Григорьевых мало!»