Франсиско Франко и его время - Светлана Пожарская Страница 31

14 октября 1941 г. «голубая дивизия» походным порядком после 47-дневного перехода прибыла в район Новгорода и заняла позицию на участке Новгород — Теремец, сменив части 126-й немецкой пехотной дивизии.

16 октября немецкие войска перешли в наступление на волховско-тихвинском направлении. В наступлении участвовали девять дивизий, в том числе танковые и две моторизованные ^[178], а также вновь прибывшая «голубая дивизия». «В первый день наступления противнику удалось прорвать нашу оборону в стыке ослабленных предыдущими боями 4-й и 52-й армий», — вспоминает генерал армии И. И. Федюнинский.

Как следует из октябрьских разведсводок штаба 52-й армии, «голубая дивизия» действовала перед фронтом армии. Фронтовая сводка в Москву от 25 октября сообщает о том, что «испанская дивизия, овладев деревнями Шевелево, Сытино, Дубровка, Никитино, Отенский Посад, пока их удерживает». В первых же сводках, содержащих упоминание о «голубой дивизии», сообщалось, что дивизия укомплектована испанцами в возрасте 20–25 лет и командует ею генерал Муньос Грандес ^[179].

В середине декабря советские войска перешли в контрнаступление вдоль реки Волхов. В сводках 52-й армии от 24, 25 и 27 декабря сообщалось, что «части 250-й испанской пехотной дивизии, оставив Шевелево, в прежней группировке обороняются по западному берегу реки Волхов на участке Ямно — Еруново — Старая Быстрица и оказывают упорное сопротивление продвижению наших частей, неоднократно переходя в контратаки». Но уже 27 декабря войска 52-й армии вышли к реке Волхов и захватили плацдарм на левом берегу. «В итоге противник был отброшен на тот рубеж, с которого 16 октября начал наступление…» ^[180]. Немало испанских добровольцев осталось лежать на заснеженных полях и в лесах, а иные, прозрев под артиллерийским огнем, подняли руки.

Военнопленные 2-го батальона 269-го пехотного полка, взятые на участке Ловково 27 декабря, показали, что в ротах осталось по 50–60 человек вместо 150, есть обмороженные. Пленные того же 269-го пехотного полка, взятые на участке Красный Ударник, показали, что в ротах всего 30–50 человек. В 3-м батальоне 263-го полка в ротах осталось 60–80 человек, во 2-м батальоне 262-го полка — до 80 человек. И лишь в немногих подразделениях 250-й дивизии, по показаниям военнопленных, осталось по 100 человек — в 9, 10 и 14-й ротах 2-го батальона 269-го полка, в 1-м и 2-м батальонах 263-го полка ^[181]. И почти всегда в показаниях пленных речь шла об обмороженных. Да это и не удивительно: декабрь 1941 г. в тех местах был суров. Стояли тридцатиградусные морозы, бушевали снежные метели.

Откатившись на западный берег Волхова, части 250-й пехотной дивизии стали в оборону на рубеже Ямно — Крупною — Ловково (269-й пехотный полк), Ловково — Новая Быстрица — Делявино (3-й батальон 263-го пехотного полка) и далее на юг — до Новгорода (части 262-го и 263-го пехотных полков) ^[182]. Спокойно отсидеться по блиндажам и залечить раны не удалось. 7 января 1942 г. началось новое наступление войск Волховского фронта, хотя оно и не получило развития, и «уже 14–15 января 4-я и 52-я армии, не выполнив своих задач, перешли к обороне». В разведсводке штаба 225-й дивизии 52-й армии от 18–28 января 1942 г. отмечалось, что «263-й и 262-й полки 250-й дивизии, опираясь на узлы сопротивления, упорно сопротивляются действию наших частей» ^[183].

Это сопротивление, как и предыдущие декабрьские бои, дорого стоило испанцам — по сведениям военнопленных, численный состав дивизии на конец января 1942 г. составил всего лишь 5–6 тыс. человек. В сводке штаба 52-й армии от 9–19 февраля 1942 г. отмечалось, что за рассматриваемый период, т. е. за 10 дней, полки испанской дивизии потеряли по 150–180 человек убитыми. К началу февраля 1942 г. в 262-м и 263-м полках осталось по два батальона, ибо по одному батальону было взято для усиления 269-го полка, понесшего большой урон ^[184].

Перебежчик 263-го полка, перешедший на сторону Красной армии в середине апреля 1942 г., рассказал, что потери дивизии за все время пребывания на фронте составили 8 тыс. человек ^[185]. Эти сведения подтверждает и генерал Э. Эстебан Инфантес, сменивший в дальнейшем Муньоса Грандеса на посту командира дивизии. Он сообщает, что потери на берегах озера Ильмень и реки Волхов (убитыми, обмороженными, ранеными) составили 14 тыс. человек (дивизия находилась в этом районе до конца августа 1942 г.) ^[186].

Военнопленные и перебежчики говорили, что количество обмороженных достигало 10–15 % личного состава, зимнего обмундирования дивизия не имела, лыж — также. Тыловые госпитали в Риге и Вильнюсе были переполнены ранеными.

Тяжелые потери дивизии объяснялись тем, что немецкое командование предпочитало ставить испанцев на самые опасные и уязвимые участки фронта. К тому времени у немцев сложилось вполне определенное представление об испанских солдатах. 5 января 1942 г. во время очередной «застольной» беседы в кругу своих единомышленников Гитлер заметил: «Нет более смелых парней. Они почти не укрываются. Они предпочитают смерть. Я знаю, что в любом случае наши солдаты всегда рады иметь соседями в своем секторе испанцев… Они очень храбры, стойки в лишениях, но дико недисциплинированны» ^[187]. Фюрер высоко оценил испанских солдат. Но все же ему хотелось, чтобы добровольцы «голубой дивизии» больше соответствовали требованиям, предъявляемым к солдатам современной армии. Некоторые качества испанских солдат вызывали у немцев недоумение: «Солдатам (немецким. — С. П.) испанцы представляются бандой бездельников. Они рассматривают винтовку как инструмент, не подлежащий чистке ни при каких обстоятельствах. Часовые у них существуют только в принципе. Они не выходят на посты, а если и появляются там, то только, чтобы поспать. Когда русские начинают наступление, местным жителям приходится будить их. Но испанцы никогда не уступали ни дюйма занятой территории» ^[188].

Но как бы то ни было, немецкое командование считало, что «голубая дивизия» выдержала испытание, и в плане весеннего наступления немцев ей отводилась определенная роль.