Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - Владимир Мелентьев Страница 31
Фельдмаршалы Победы. Кутузов и Барклай де Толли - Владимир Мелентьев читать онлайн бесплатно
По опустевшим улицам Москвы ветер разносил никому не нужные теперь афишки незадачливого генерал-губернатора Москвы генерала от инфантерии Федора Ростопчина, еще недавно использовавшего бюст Наполеона в качестве ночного горшка, а ныне нещадно поровшего повара своего лишь за то, что он был французом.
В одной из них, разносимых ветром, генерал-губернатор вопрошал:
«Господи помилуй!
Да будет ли этому конец? Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум, сотворив молитву, и, плюнув, сказать французу: „Сгинь ты, дьявольское наваждение! Ступай в ад или восвояси, все равно, только не будь на Руси“.
Прости Господи!
Уж ли Бог на то Русь создал, чтобы она кормила и богатила всю дрянь заморскую, а ей, кормилице, и спасибо никто не скажет. Ее же бранят все не на живот, а на смерть. Придет француз с виселицей, все его наперехват, а он еще и ломается… Поманерится недели две, да и пустится либо в торг, либо в воспитание, а иной и грамоте то плохо знает… Чему детей ныне учат! Выговаривать чисто по-французски, вывертывать ноги и всколачивать голову. Тот и умен и хорош, которого француз за своего брата примет. Как же им любить свою землю, когда они и русский язык плохо знают? Как им стоять за веру, царя и за отечество, когда они русских считают за медведей? Мозг у них в тупости, а душа в языке; понять нельзя, что врут и что делают. Отечество их на Кузнечном мосту, [71] а царство небесное — Париж… Женщины бегут замуж за французов и гнушаются русскими. Одеты, как мать наша в раю, сущая выставка торговой бани либо мясного ряду. [72] Даже чухонцы сказываются лифляндцами, а эти немцами…
Что за люди к нам едут, и кому детей своих мы вверяем! Ну не смешно ли нашему дворянину покажется, чтоб писарь Климка, повар Абрашка, холоп Вавилка, прачка Грушка и нетребная девка Лушка стали воспитывать благородных детей и учить их доброму. А вот, с позволения сказать, это-то у нас лет уже тридцать как завелось и по несчастью не выводится…»
Заканчивалась афишка патриотическим возгласом: «Слава тебе, Российское победоносное христианское воинство!»
Михаил Богданович с удивлением и пренебрежением ознакомился с ростопчинским опусом, еще раз убедившись в никчемности чиновничьего люда. Тот же Ростопчин, увлекшись сочинительством, не изволил подготовить для защиты Москвы ни должного ополчения, ни оборонительных рубежей. Удивляло и другое. Оглядевшись окрест, можно было подумать, что находишься ты не в Первопрестольной, осаждаемой Наполеоном, а в Париже! Об этом свидетельствовали многочисленные вывески, объявления и различные надписи на французском!
В тот же день передовые части неприятеля вступили в город. Со стороны Драгомиловой заставы их разъезд неожиданно столкнулся с замешкавшейся с отъездом дочерью Суворова Натальей Александровной. Дверь кареты резко открылась. «Кто такая?» — прозвучал требовательный голос. «Дочь Суворова», — с достоинством ответила она. Французы посторонились, отдав честь. Имя Суворова в Европе чтили!
Заняв Москву, захватчики считали, что они пришли за славой. Оказалось — пришли за роком!
«Я должен был умереть в Москве!» — воскликнет позже Наполеон. Ну что ж, у гениальных людей и ошибки бывают гениальные. Поэт Байрон был прав, написав об этом:
Итак, Москва в руках французов. «Москва! Москва!» — ликовали они, обезумев от радости.
Радостные чувства испытывал и Наполеон, нетерпеливо ожидавший на Поклонной горе депутацию с ключами от Кремля, облаченный по столь торжественному случаю в полную парадную форму. Увы! Ожидания его были напрасны.
«Может быть, эти жители не умеют сдаваться, — предположил он. — Здесь все ново как для нас, так и для них». Однако ни один москвич не показывался на улицах города. Ни одна струйка дыма не поднималась из труб домов. Ни малейшего шума не доносилось из этого некогда многолюдного города. «Это было молчание пустыни».
Вскоре улицы Москвы заполнились тысячами солдат «великой и многоликой» армии, кои с рвением приступили к исполнению «обязанностей победителей». Все превратилось в пьяное месиво. Никто уже не знал, кто его командир и где его полк. Многие из жителей, что остались в городе, были убиты, женщины изнасилованы, церкви разграблены и осквернены, образа поруганы. Москва была объята насилием, мародерством, бесчинством, а затем и пожаром.
Покинув Москву, русская армия, совершив свой знаменитый фланговый марш-маневр, остановилась лагерем юго-восточнее Москвы в малоизвестном до того местечке Тарутино.
Встав здесь, она прикрыла важные в военно-экономическом отношении районы юга. При этом Кутузов, восполняя войска, получил возможность объединения с силами, еще не принимавшими участия в войне: 3-й Западной и Дунайской армиями.
Что же касается Наполеона, то положение его оказалось не из простых. Судьба войны захватом Москвы не была решена. В то же время, имея в своем тылу превосходящие по численности силы русской армии, он не мог что-либо предпринять и на петербургском направлении. В сложном положении оказалась разграбленная единственная тыловая коммуникация — Смоленская дорога, где к тому же вовсю хозяйничали партизаны и летучие отряды. Москва не стала базой для снабжения продовольствием и фуражом многотысячной армии, а районы южнее города, не разоренные войной, были отрезаны от Наполеона армией Кутузова.
Словом, коренной поворот в войне был предрешен. Поражение французской армии становилось лишь вопросом времени.
Вернемся, однако, снова к российскому обществу. Главной темой пересудов в России оставались перипетии Бородинской битвы. Все были в восторге от поступка полковника Михаила Воронцова, дивизия которого «исчезла» в кровопролитной Бородинской баталии. Однако начдив, собрав всех раненых однополчан, эвакуировал их в свое имение, где учинил первоклассный госпиталь «на свой кошт». «Выздоровевшая» дивизия бросилась в погоню за ушедшей армией. Обнаружив ее в Тарутино, она снова вошла в состав 1-й Западной.
Грустили по генералу Петру Гавриловичу Лихачеву — защитнику батареи Раевского, поднятому французами на штыки. Наполеон, рассматривая окровавленного героя, приказал вернуть его шпагу, кою генерал из рук врага взять отказался. Отправленный по этапу во Францию, он по дороге скончался.
Восторгались действиями и рапортом героя-артиллериста Костенецкого, предложившего заменить деревянные банники орудий на металлические. Отбиваясь от наседавших на батарею деревянными банниками, русский богатырь полдюжины их сломал.
Всех удивлял непредсказуемый в действиях генерал-губернатор Москвы Ростопчин — прилюдно и демонстративно сжегший свое имение, «дабы не досталось оно Наполеону».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments