Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари - Сергей Кузнецов Страница 31

Интерьер Парадной столовой крайне важен для дома, поскольку подчас именно там происходят главные события. Выше говорилось, что первоначально роль Столовой в доме на Невском проспекте исполняла, вероятно, Зеркальная галерея, расположенная в северо-западном углу здания, противоложном тому месту, где тогда находилась кухня. Именно там, надо думать, граф Александр Строгонов встречал женевских гостей в 1768 году. Не исключено, что кушания проделывали слишком длинный путь к столу господ и их гостей. Возможно, это обстоятельство показалось неудобным, и в 1791 году А.Н. Воронихин устроил Столовую и Буфетную в конце восточного корпуса, в непосредственной близости от кухни.

Зал, располагаясь за зеркальной дверью Картинной галереи, являлся некоторое время заключительным аккордом «ритуала осмотра картин». Чтобы попасть в нее, гости графа должны были проделать большой путь от Парадной лестницы через весь Кабинет (музей), наслаждаясь зрелищем сокровищ владельца. Возможно, в тот период интерьер представлял собой своеобразный триклиний, где три ниши выше панелей украшались зеркалами. Стены были расписаны растительными орнаментами, вновь заставлявшими вспомнить Ч. Камерона, в частности, его Зеленую столовую для Екатерининского дворца в Царском Селе.

С 1796 года здесь прекратили устраивать пиры, так как появилась необходимость в создании комплекса Библиотеки — Физического кабинета в тайной части дома. Кроме того, вероятно, появились опасения по поводу сохранности многочисленных вещей, и гостей предпочли не допускать далеко от Парадной лестницы, новая версия которой появилась вскоре.

Еще в 1794 году А.Н. Воронихин отделал другой зал для обедов, причем вторая и большая по размеру Парадная столовая, или Угловой зал, заменивший Зеркальную галерею Растрелли, стал, благодаря огромным зеркалам, с одной стороны местом воспоминаний о балетной карьере владельца, а с другой служил местом для театральных постановок. Граф Александр Сергеевич, коллекционер и меценат, менее всего известен современным читателям как любитель лицедейства. По крайней мере, он не обладает славой графа Н.П. Шереметева, построившего дом в Останкино вокруг театра, или князей Юсуповых, еще одних страстных поклонников Мельпомены. Тем не менее сохранилось множество сведений о поездках графа «в маскарад», концертах и постановках в его доме, об участии в придворных балетах эпохи императрицы Елизаветы Петровны, наконец о его искусном подражании манерам и голосу императрицы Екатерины.

Сопроводив перспективный вид Парадной столовой (1794 г.) надписью «Сиятельнейшей госпоже», остроумный Воронихин сочинил визуальный образ обращения, поместив в центре акварели кавалера с почтением обращающегося к даме

Огромные зеркала, которые научились делать на Петербургской зеркальной фабрике, А.Н. Воронихин поместил на южной стене. Сам император Павел, как сообщает его биограф Август Коцебу, поместил одно такое же в своем Тронном зале. Кроме того, архитектор окружил зеркалами и двери, благодаря чему эффект растекающегося пространства еще больше усилился. В скором времени Столовая стала местом знаменитых воскресных обедов Строгонова, когда после утренней службы в Казанском соборе здесь собирались любители искусства и просто любители вкусно поесть, фальшиво или искренне предвкушая знакомство с картинами владельца. В период наполеоновских войн Столовая стала местом «патриотических демонстраций» владельца.

Слово «Отечество» часто употреблялось в начале XIX столетия. Строительство Казанского собора сопровождалось интересом ко всему национальному. Граф Александр Сергеевич вместе с племянником Григорием, который, как указывалось выше, избрал дипломатическую карьеру, и сыном Павлом при любом удобном случае единодушно демонстрировали свое неудовольствие дружбой императора с Наполеоном. Об одном из таких эпизодов, ставших легендой из жизни столицы, рассказал Н.И. Греч: «В начале 1809 года, в пребывание в Петербурге прусского короля и королевы, все знатнейшие государственные и придворные особы давали великолепные балы в честь знаменитых гостей. <…> В числе первых лиц двора был граф Александр Сергеевич Строгонов <…> удалявшийся от всякого соприкосновения с Коленкуром (Луи, французским послом. — С.К.). На бале у Нарышкина (Л.А. — С.К.) Александр сказал старику: „Ты дашь бал и не будешь дурачиться. Понимаешь!“ Граф безмолвно поклонился, это значило: пригласить и Коленкура».

Проект двойного кресла, сочиненный Персье и Фонтеном для графа Строгонова

О таком удивительном факте неподчинения монарху поведал своим читателям Н.И. Греч, судя по его мемуарам, он был весьма осведомлен о внутренней жизни Строгоновского дома в начале XIX века. Следует сказать, что в 1804 году Коленкур участвовал в убийстве герцога Ангиенского, потомка дома Конде. Местр в своем письме кавалеру де Росси от 19 января 1809 году писал: «Тесно связан я <…> с наиглавнейшими противниками французской партии, часто бываю у графа Строгонова, и его невестки, у княгини Голицыной, у матери сей последней, у графа Григория Орлова (Владимировича (1777–1826), племянника екатерининского фаворита. — С.К.). Семейства сии окончательно сбросили маску и даже не принимают французского посла». ^[39] Как рассказывает Ф.Ф. Вигель, во время проезда Александра I и Фридриха-Вильгельма III по улицам российской столицы французский посол «пожал плечами и злобно улыбнулся. Это видел народ, и, если бы не был удерживаем страхом, закидал бы его грязью и камнями». ^[40]