Оппозиция его величества - Михаил Давыдов Страница 31

В подтверждение этого приводятся положительные отзывы о военных поселениях различных лиц от некоего титулярного советника до Сперанского, который «по воле императора… написал брошюру „О военных поселениях“, предназначавшуюся для перевода на французский язык». В литературе давно высказано сомнение в искренности Сперанского. И это справедливо — после 1812 г. с трудом можно представить ситуацию, в которой он мог активно противоречить царю в очень важном для того деле. Относительно же положительных оценок современников, которые специально приглашались в поселения, вспоминаются два фрагмента из переписки Закревского и Киселева. В письме от 29–30 июня Закревский писал: «Государь третьего дня возвратился из новгородских поселений и очень был доволен, что вперед можно было предвидеть. Петрахана (кн. Волконского — М. Д.) туда возили и ему приказали поселения хвалить, что он и исполняет беспрекословно» ^[111]. В конце того же года Киселев сообщил Закревскому, что того будто бы видели в Вознесенске, где происходил смотр южных поселений. Закревский удивился: «В Вознесенске я не был, и кто выдумал сей вздор? Ты знаешь, какого я мнения насчет поселения, и, следовательно, меня не пошлют, да и я сам не поеду, дабы избавиться иметь сношения со Змеем» ^[112]. Эти строки несколько девальвируют восторженные отзывы высокопоставленных визитеров о поселениях. Расположение Аракчеева — серьезный приз, за который многие боролись.

Впрочем, авторы честно приводят и некоторые негативные мнения о поселениях (кстати, нет ни одного отзыва ни Закревского, ни Киселева, а ведь не последние в стране люди были). Но стремление «соблюсти», точнее, восстановить баланс, опять-таки, кажется не вполне искренним, ибо критика даже со стороны офицеров, служивших в поселениях, сопровождается следующим комментарием: «Не все офицеры могли видеть поселенные образования как единую и целостную структуру. Чаще всего они писали о том, что видели в каком-то одном регионе поселений, акцентируя свое внимание именно на отрицательных моментах, которые сразу же бросались в глаза (огромные расходы при устройстве, жесткая регламентация хозяйственной жизни, массовые переселения поселян, истребление ими своего имущества). Они не могли знать всех нюансов и подробностей развития поселенной системы, а исходили чаще всего из мысли о страданиях народа и солдат» ^[113]. Указанная мысль, кстати, кажется не самой плохой точкой отсчета. Что же касается прибыли, приносимой поселениями, нельзя не вспомнить, что «предприятия» ГУЛАГа и даже многие колхозы тоже приносили прибыль. Вопрос в том, в какой системе политэкономии производятся вычисления.

Касаются авторы и некоторых из наших героев: «Одобрительно к идее военных поселений относился генерал А. П. Ермолов. Более того, он участвовал в поиске и определении оптимальных форм поселения в 1816 г.» ^[114]. Во-первых, оборот «более того» здесь едва ли уместен — он не слишком явно вытекает из одобрительного или неодобрительного восприятия идеи поселений. Во-вторых, сам по себе факт участия в обсуждении еще ничего не означает — хотелось бы видеть, как Ермолов отказался бы от такого явного знака внимания и доверия со стороны Александра I, да и Аракчеева, особенно в преддверии желанного назначения на Кавказ или сразу же после того, как оно состоялось! К. М. Ячменихин, кстати, пишет: «Ермолов предложил ввести военные поселения без громкой огласки и, назначив войскам постоянные квартиры, предоставить им полную свободу „сливаться с населением страны“. Под давлением Аракчеева такой вариант был отвергнут и принято решение о создании замкнутой единицы в виде округа поселения отдельного пехотного или кавалерийского полка» ^[115]. И потом определение «отношение к идее» слишком общо — каков уровень абстрактности данной идеи? В частности, поселения на Кавказе и в России (внутренней) не совсем одно и то же; это все-таки разные ипостаси одной идеи. И на каких основаниях они учреждаются? Какими средствами идея проводится в жизнь?

Письма Ермолова Закревскому не дают основания говорить об одобрении поселений (кстати, слова Закревского о том, что никто из уважаемых людей не «видит в том пользы государственной», относятся, конечно, и к Ермолову, притом в первую очередь. Едва ли Ермолов скрыл от него участие в совещаниях по этому вопросу). Вот, что пишет Алексей Петрович в конце апреля 1818 г.: «Прелюбопытно описание воинского поселения, но я трудно его понимаю, ибо оно совсем изменилось против прежнего предположения. Там выгоняли поселян на кочевье, чтобы воспользоваться их землею, а теперь поселяне, кажется, хотят бросить землю, но их бежать не пускают. Не зная постановлений, не могу ничего сказать; я прошу графа Аракчеева прислать мне узаконения о сем новом совершенно учреждении». В августе того же года он явно дифференцирует «идею» и методы ее реализации: «О поселении военном в здешнем краю я точно подумаю, и оно здесь чрезвычайно полезно быть может, но если не будет уподобляться теперешнему и, сверх того, если рассматриваемо будет на Литейной (т. е. у Аракчеева — М. Д.), то может быть и смешается с грязью…»

В ноябре 1820 г. позиция Алексея Петровича комментариев уже не требует: «Вижу… большие успехи в поселениях. Лучшее доказательство удовольствия есть Александровская лента, данная Витту. Признаюсь, что награждение ужасное и надлежало бы умерить его вычетом с него Георгиевского креста, который при мирных добродетелях его совсем излишняя для него тягость… основатель поселений должен быть в восхищении, ибо повсюду чрезвычайные награды, и они должны разрушить все невыгодные о поселениях толки. Вот новый способ получить командование армии… Г.г. главнокомандующие армиями скоро почувствуют, что имеют сильного соперника… Я не столько знатный человек, но охраняют меня горцы от поселений. Честь учреждения оных будет принадлежать другому, а основатель до того счастливого времени не доживет. Здесь в некоторых местах будут они полезны впоследствии, но я боялся бы утеснительных правил, на коих они основаны, и здесь неудовольствие жителей может быть пагубным. У вас плети все решают, а здесь недовольным могут помочь неприятели… Если что подобное замыслят — вместе с приказанием присылай мое увольнение. Не сделаешь ошибки!» ^[116] Не будем ошибаться и мы.