Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки - Елена Прокофьева Страница 31

В начале 1950 года Мэрилин перепало несколько маленьких и по длительности, и по значению ролей в фильмах "MGM" и "20th Century Fox": "Шаровая молния", "Хук справа", "История родного города". Контракт с ней ни одна из студий подписывать не торопилась: у всех уже были "штатные блондинки".

Зато весной ей улыбнулась удача: хотя роль Монро в начавшемся сниматься в то время фильме Джозефа Манкевича "Всё о Еве" была, уже по недоброй традиции, невелика, сам фильм можно без преувеличений причислить к голливудской "золотой классике". Все, наверное, помнят, что в центре сюжета — противостояние сорокалетней звезды театральных подмостков Марго Ченнинг (ее сыграла Бетт Дэвис) и Евы (Энн Бакстер), юной хищницы со сладенькой улыбкой, которая, прикидываясь восторженной поклонницей, постепенно отнимает у Марго ее роли и ее славу.

Даже не второ-, а третьестепенный персонаж Монро мисс Кэссуэл — тоже актриса, совсем молоденькая. В некотором смысле Мэрилин играет себя: старлетку, мечтающую о ролях и ищущую покровительства "больших и сильных мужчин", трогательную простушку, может быть, очень даже непростую внутри.

"Коронная сцена" мисс Монро/Кэссуэл — на лестнице в доме Марго, где старлетка потягивает шампанское, якобы непринужденно и беззаботно, в окружении "серьезных" (и по сценарию, и в жизни) людей. За каждым мельчайшим ее движением хочется наблюдать бесконечно.

Мэрилин едва не сорвала съемки своими постоянными опозданиями. Этому ее свойству, выводившему из себя еще начальство на парашютной фабрике, где работала Норма Джин, Рэнди Тараборелли посвящает милейший пассаж, который невозможно не процитировать:

"Думая о маленькой роли Мэрилин в фильме "Всё о Еве", стоит еще сказать, что Мэрилин делала все, что могла, чтобы не опаздывать, но это оказалось не в ее силах. Однажды актер Грегори Ратофф сказал о Мэрилин: "Эта девочка станет великой звездой!" Селеста Холм закатила глаза и заявила: "Ты так думаешь, потому что она заставляет всех себя ждать?" Действительно, в последующие годы очень много говорилось о неспособности Мэрилин приходить вовремя куда бы то ни было. Фактически она опаздывала всегда — шла ли речь о работе или просто о встрече с приятелями за кофе. Повод не имел значения, все знали, что она опоздает. Это была очень раздражающая привычка, но, поскольку она была тем, кем она была, большинство людей примирились с этим. Ясно одно — она умела в один момент осветить любую комнату своим присутствием. "Это не я всегда опаздываю, это все остальные постоянно куда-то торопятся!" — как-то язвительно заметила она".

Летом и осенью 1950 года Мэрилин куда меньше общалась с Джонни Хайдом, чем прежде. Она возобновила приятельство с Шенком, много времени проводила с новыми знакомыми в "салоне" Руперта Аллана, подружилась с известным репортером Сиднеем Сколски (возрастом и характером он вполне годился на роль ее очередного "эрзац-отца", но любовником Мэрилин не стал), посещала курсы при Калифорнийском университете.

А здоровье Джонни резко ухудшилось. Старая болезнь сердца грозила вот-вот доконать его. Хайда изматывали боли и слабость, он знал, что скоро умрет, и врачи его не обнадеживали. Мэрилин — теперь она жила вместе с Наташей, Наташиной маленькой дочкой Барбарой и собачкой Джозефиной, крохотной капризной чихуахуа, — все реже удавалось заставить себя навестить его. Несмотря на неприязнь к Джонни, Наташа была возмущена черствостью и неблагодарностью подруги и даже обещала, что притащит ее к нему силой. Мэрилин оправдывалась тем, что ей невыносимо тяжело смотреть на страдания близкого человека.

А он, уже не вставая с постели, продолжал настойчиво предлагать Мэрилин руку и сердце и не прекращал заниматься ее делами.

Хайду даже наконец удалось убедить Дэррила Занука заключить с Мэрилин контракт — сроком на семь лет и с окладом на 500 долларов.

…Джонни Хайд умер от обширного инфаркта миокарда 18 декабря 1950 года. За несколько дней до убившего его приступа Хайду стало лучше, и он, чтобы отвлечься от тягостных дум, отправился в Палм-Спрингс, откуда "скорая помощь" привезла его в частную больницу в Лос-Анджелесе. Медсестра шепнула Монро, прибежавшей, когда Джонни был уже мертв, что перед смертью он громко звал ее: "Мэрилин! Мэрилин!"

Брошенная жена Хайда передала через третье лицо, что присутствие Мэрилин на похоронах нежелательно. Но все же они с Наташей пробрались на церемонию — в скромных траурных костюмах и шляпках, какие носила прислуга, с окутанными черными вуалями лицами.

По легенде, Мэрилин, увидев гроб, забыла обо всех предосторожностях и прильнула к телу Джонни с воплями и слезами. Собственно, авторами этой легенды были сама Монро и Бен Хехт: "Я бросилась на гроб и зарыдала. Мне хотелось умереть вместе с ним". Однако вряд ли такое могло произойти на самом деле.

Джонни Хайд был единственным мужчиной Мэрилин Монро, которого смогла разлучить с ней только смерть. Возможно, именно потому, что Мэрилин его не любила.

Но горе ее было искренним и огромным. "Никто не знал истинную глубины наших отношений, — сказала она спустя годы. — Когда вас двое в постели и ваши руки переплетаются в объятиях, в комнате темно, и вы кладете голову ему на грудь и слышите, как бьется его сердце — вот тогда вы действительно знаете этого человека. Когда его сердце начинает сильнее биться ради вас, вот тогда вы по-настоящему знаете его".

Умереть Мэрилин, похоже, действительно попыталась. Через несколько дней после похорон Наташа, придя с работы, застала подругу лежащей на кровати в спальне. Мэрилин походила скорее на покойницу, чем на спящую: бледная кожа, впавшие щеки. Наташа принялась тормошит!" ее, потом с трудом разжала Мэрилин рот и увидела, что он полон наполовину растворившихся таблеток и пены.

Это произошло в канун Рождества. На Рождество все обмениваются подарками — и Наташа Лайтес получила от Мэрилин изысканную драгоценность — старинную брошь с камеей из слоновой кости в золотой оправе. На золоте были выгравированы слова: "Знайте, я обязана вам куда большим, чем жизнью".

И все же Мэрилин отрицала, что хотела покончить с собой из-за смерти Хайда, утверждала, что просто нечаянно переборщила со снотворным. Милтону Грину она сказала: "Я чувствовала себя виноватой, меня мучили самые разные чувства по этому поводу, но я совершенно точно не хотела умереть".

Но, видя состояние Мэрилин, никто из тех, кто ее знал, не верил, что она едва не отправила себя на тот свет по чистой случайности.

Почему она так и не вышла за Хайда замуж? Ведь помимо всего прочего это сделало бы ее весьма состоятельной особой, даже если бы ее карьера и не удалась. А Джонни умер бы счастливым, зная, что будущее любимой обеспечено.

Пытаясь ответить на этот вопрос, писатель Норман Мейлер пришел к такому выводу: "Она восхищалась им, потому что он мог спроектировать здание ее артистической карьеры, а в ее глазах это значило достойно обставить дом, где могло бы обитать ее "я". Вот почему она вряд ли могла позволить себе стать его женой. Ведь после его кончины она будет обречена стать то ли веселой вдовой, то ли черной вдовой, одним словом, женщиной по имени миссис Хайд, а не самою собой. Что за навязчивая идея эта потребность быть верным самому себе!.. эмоциональное состояние, обусловленное подобным самоощущением, почему-то настолько предпочтительнее ощущения пустоты в самом себе, что для его носителей — таких, как Мэрилин, — может стать более мощным побудительным стимулом, чем сексуальный инстинкт, стремление к высокому общественному положению или богатству. Находятся люди, которые скорее пожертвуют любовью или собственной безопасностью, нежели рискнут поставить под вопрос чувство верности самим себе".