По следам Штирлица и Мюллера - Валерий Шамбаров Страница 31

Снова был поднят и «еврейский вопрос». Евреев было решено окончательно выселить из Германии и из областей, вошедших в состав рейха, — все туда же, в генерал-губернаторство. Для них в городах выгораживались особые кварталы, гетто, и евреи могли проживать только там. Естественно, такие меры вызывали недовольство, попытки противодействия. А разгром польской экономики привел к массовой безработице, разгулу преступности, мошенничества, проституции. Множество арестованных сперва направляли в германские концлагеря, потом решили создать их и в Польше. Подходящее место нашли возле городка Освенцим. Позже появились и другие.

Гиммлер теперь утопал в самых разнообразных вопросах, заниматься спецслужбами ему стало практически некогда. Руководство ими прибирал к рукам Гейдрих. Он провел еще одну реорганизацию и объединил все структуры полиции и СД в общий механизм. 27 сентября 1939 г. это было официально оформлено законом о создании РСХА — Главного имперского управления безопасности. Оно трактовалось как «корпус защиты государства», правительственная служба, входящая в министерство внутренних дел, но одновременно и одна из главных служб СС, подчиненная рейхсфюреру. Сотрудники обмундировывались в эсэсовскую форму, а на рукаве носили отличительную ленту СД, даже если принадлежали к гестапо или крипо — это был знак, отличающий их от прочих формирований СС.

Начальником РСХА стал Гейдрих, а в состав Главного управления имперской безопасности входило семь управлений. Первое было «службой личного состава», управлением кадров. Второе ведало административно-хозяйственными вопросами. Оба этих управления возглавил доктор Бест. Третье управление охватывало «внутреннюю СД», занималось вопросами безопасности внутри Германии. В его ведении находилась сеть осведомителей. Руководителем стал группенфюрер СС Отто Олендорф. Четвертое управление — гестапо. Его начальником остался Мюллер. Пятое управление — крипо, уголовная полиция под началом Небе. Шестое управление — внешняя СД, занималось зарубежной разведкой. Начальником стал Хайнц Йост. Седьмое управление занималось работой с документацией, письменными источниками, сбором архива.

Каждое управление подразделялось на группы по конкретным направлениям деятельности. Так, «епархия» Мюллера включала в себя шесть групп. Группа IVА занималась политическими партиями — марксистами, коммунистами, либералами, ведала вопросами саботажа и мерами общей безопасности Германии. Группа IVВ — религиозными течениями: католиками, протестантами, сектантами, масонами, иудеями. Группа IV С занималась интернированием в концлагеря, делами партии и составлением досье, группа IV Е являлась контрразведкой, группа IVF ведала пограничной стражей, выдачей паспортов и контролем за иностранцами. Группы, в свою очередь, делились на подгруппы — IVА1, IVА2, IVА3 и т. д.

Численность и «вес» подразделений были совершенно неоднозначными. Например, подгруппа IVВ4 Эйхмана, ведавшая «еврейским вопросом», входила в группу IVВ гестапо, но считалась настолько важной, что представляла по сути самостоятельное учреждение. И хотя Эйхман номинально являлся сотрудником Мюллера, но докладывал свои дела не ему и даже не Гейдриху, а напрямую Гиммлеру.

Но, с другой стороны, IV управление сразу же почти поглотило III управление, внутреннюю СД. Оно занималось сбором информации о врагах Германии внутри страны, умонастроениях и поведении населения. Теоретически оно должно было поставлять свои сведения в гестапо для ареста врагов. В реальности это оказалось слишком сложно и надуманно. Оба управления практически слились под руководством более опытного и авторитетного начальника — Мюллера.

При реорганизации он был повышен в звании, стал бригаденфюрером СС. В 1939 г. Мюллер добился еще одного успеха. Его наконец-то приняли в партию! Помог ему не кто иной, как Мартин Борман. Личность примечательная и не простая. В 1920-х гг. он был связан с группировками националистов, к НСДАП примкнул довольно поздно и никаких заслуг перед пертией не имел. В лидерах не фигурировал, нацистская элита не обращала на него особого внимания. Борман скромненько пристроился в аппарате начальника партийной канцелярии Гесса. Но он оказался редкостным интриганом, даже можно сказать — талантливым. Все его конкуренты и противники с поразительной закономерностью устранялись различными подсидками, и сам Борман оказывался как бы ни при чем.

Возвышение его началось в 1930 г., когда он дорвался заведовать нацистской «кассой взаимопомощи» — из нее выплачивались пособия пострадавшим в драках, семьям погибшим и арестованных. Но «касса взаимопомощи» являлась юридическим лицом, имела банковский счет. Деньги банкиров и промышленников на предвыборные кампании нацистов тоже текли через эту кассу. А когда нацисты пришли к власти, и для германских фирм были введены отчисления на партийные нужды (5 %), то и эти деньги стали проходить через Бормана. Гесс стал называть его своим «начальником штаба».

В 1939 г. Борман еще не значился в верхушке рейха, оставался серенькой «канцелярской крысой» при Гессе. Но уже очень и очень могущественной «канцелярской крысой». Он узнал о партийных злоключениях начальника гестапо, заявления которого раз за разом заворачивали назад. Понял, что такой человек может быть чрезвычайно полезен. Тем более что гестапо располагало досье на всех заметных лиц в партии и государстве. Борман выступил в роли покровителя Мюллера, надавил где нужно, и начальник гестапо получил партийный билет № 4583199.

С советскими органами НКВД у РСХА осенью 1939 г. наладилось сотрудничество. Советско-германский протокол от 23 августа (приложение к пакту Молотова — Риббентропа) одним из пунктов предусматривал совместную борьбу против «польской агитации». Обе службы обменивались информацией по данному вопросу. Помогали разыскивать тех или иных противников, укрывшихся по другую сторону демаркационной линии. НКВД передало гестапо около тысячи германских оппозиционеров, которые в прежние годы эмигрировали в СССР (и часть из них уже сидела в советских лагерях). Стоит отметить, что гестапо в данном отношении вело себя более дальновидно и русских антикоммунистов на родину не выдавало (впрочем, в руководстве рейха заранее знали, что дружба будет недолгой).

В составе делегации Риббентропа в Москву ездил офицер гестапо Берг, доверенное лицо Мюллера. А когда в Берлин ехал Молотов, в Польше его встречал другой сотрудник гестапо, Шелленберг (он служил тогда в группе IVЕ — контрразведка), обеспечивая безопасность следования по оккупированной территории. Мероприятиями по охране советской делегации в Берлине руководил сам Мюллер, встречался с представителями НКВД.

Полем сотрудничества разведок двух стран стали и республики Прибалтики. Согласно приложениям к пакту Молотова — Риббентропа и последующему договору о границах, СССР предъявил требования к Эстонии, Латвии и Литве заключить договоры о взаимопомощи и разместить на их территории советские военные базы. Туда поехали новые полпреды (послы) Советского Союза. Началась работа по активизации местных коммунистических партий, чтобы перехватить власть и привести республики в состав СССР. Гитлер прекрасно знал об этих проектах. Согласно тем же договоренностям Германия получила право репатриировать из Прибалтики несколько сот тысяч «фольксдойче» — этнических немцев.