Королевство Акры и поздние крестовые походы. Последние крестоносцы на Святой земле - Стивен Рансимен Страница 31

Романия, как назвали латиняне свою империю, была лишь немногим более реальной, чем власть ее императора. Большая ее часть была еще не завоевана и никогда не будет. Прагматичные венецианцы взяли себе только то, что наверняка могли удержать, — Крит и порты Модон и Кротон на Пелопоннесе и Керкиру на некоторое время. Они посадили вассальных сеньоров венецианского происхождения на своих эгейских островах, а в Кефалонии и на Эвбее приняли присягу латинских правителей, которые успели воцариться там раньше них. Бонифаций Монферратский вскоре завоевал большую часть континентальной Греции и посадил там своих вассалов. Бургундец Оттон де ла Рош стал герцогом Афинским и Фиванским. Пелопоннес достался двум французским сеньорам Гийому де Шамплиту и Жоффруа Виллардуэну, племяннику летописца, которые положили начало линии князей Ахейи.

Таким образом, почти все европейские провинции империи перешли в руки латинян. Но они ошибались, думая, что захват Константинополя отдаст им всю империю целиком. Во времена потрясений греки преисполняются отвагой и энергией. Потеря имперской столицы сначала повергла страну в неразбериху. Но за два года независимый греческий мир реорганизовался в три последовавших друг за другом государства. Далеко на востоке два внука императора Андроника Алексей и Давид Комнины при помощи своей тетки, великой грузинской царицы Тамары, оккупировали Трапезунд и установили свою власть вдоль черноморского побережья Малой Азии. Давид погиб в 1206 году, сражаясь за расширение их власти до Босфора, но Алексей дожил до того дня, когда принял титул императора и основал династию, просуществовавшую еще два с половиной века. Его страна богатела за счет торговли с Персией и Востоком, которая шла через столицу, и серебряных рудников в горах и славилась красотой своих принцесс. Далеко на западе незаконнорожденный сын Ангелов сделался деспотом Эпира и основал династию, которой суждено было положить конец монферратскому королевству в Фессалониках. Самой внушительной из трех стала империя, заложенная в Никее дочерью Алексея III Анной и ее мужем Феодором Ласкарисом. Там вокруг них собрались ведущие горожане, бежавшие из Константинополя. Греческий патриарх Иоанн Каматир, спасшийся во Фракии, умер там в 1206 году, и духовенство, изгнанное из бывшей имперской столицы, избрало патриархом уже находившегося в Никее священнослужителя Михаила Авториана; после этого Михаил провел коронацию Феодора и Анны. В глазах греков Никея таким образом стала центром законной империи. Феодор вскоре расширил свою власть на большую часть земель, остававшихся у Византии в Азии. Всего через полвека с небольшим его преемники будут снова править в Константинополе.

Латиняне вдобавок забыли подумать и о других балканских народах. Валашско-болгарская империя братьев Асенов добровольно объединилась бы с ними для борьбы с ненавистными греками. Но латинский император предъявил притязания на территорию царя Калояна, а латинский патриарх потребовал подчинения от Болгарской православной церкви. Болгария была вынуждена вступить в противоестественный для нее альянс с греками, и в битве при Адрианополе 1205 года армия Романии была почти стерта с лица земли, а императора Балдуина увели в плен, и он умер узником в замке на Балканах. Какое-то время даже казалось, что следующим императором в Константинополе будет болгарский царь. Но в лице Генриха, брата Балдуина, латинский Восток произвел своего единственного великого правителя. Энергия, терпимость и мудрость, которые он проявил за десять лет правления, спасла Латинскую империю от немедленного уничтожения, а соперничества греческих владык, их ссоры друг с другом и с болгарами, а также тюркская угроза на заднем плане позволили ей просуществовать до 1261 года.

В своем упоении победой завоеватели 1204 года не могли предвидеть, какими ничтожными будут плоды их предприятия, и их победа так же ослепила и современников. На первых порах восторг охватил весь латинский мир. Да, клюнийский сатирик Гийо Провенский спрашивал в своих стихах, почему папа дозволил крестовый поход против христиан, а провансальский трубадур Гильом Фигейра жестко обличал Рим, обвиняя его в предательстве греков. Но когда он писал, Рим проповедовал крестовый поход против его же соотечественников. Такое инакомыслие встречалось редко. Папа Иннокентий, несмотря на все свои опасения по поводу похода в Константинополь, вначале торжествовал. В ответ на эйфорическое послание от нового императора Балдуина, где он хвалился, какие громадные и ценные плоды принесло это Божье чудо, Иннокентий написал, что он возрадовался в Господе и полностью одобряет все сделанное. По всему Западу звучали победные песни, и энтузиазм дошел до предела, когда драгоценные реликвии начали прибывать в церкви Франции и Бельгии. В храмах распевали гимны во славу падения великого нечестивого града Константинополя, Constantinopolitana Civitas diu profana, чьи сокровища ныне потекли в Европу. Новости воодушевили и восточных латинян. Конечно же, теперь, когда Константинополь в руках их собратьев, весь план ведения крестового похода будет куда результативней. Прошла молва, что мусульмане оцепенели от ужаса, и папа поздравил себя после известий о том, что египетский султан, по слухам, глубоко обеспокоен ^[30].

По зрелом размышлении картина представала не такая уж радужная. Опасения папы начали сбываться. Интеграция Восточной империи и ее церкви в мир римского христианства — замечательное достижение, но надолго ли, учитывая, какими способами она осуществлялась? До папы дошли новые сведения, и, к своему ужасу, он узнал о кощунственных и кровавых сценах разграбления города. Он был глубоко потрясен как христианин и встревожен как политик. Подобная лютая жестокость была не лучшим методом для привлечения на свою сторону восточного христианства. С горечью и гневом Иннокентий написал в Константинополь, перечисляя и осуждая все зверства франков. Он также узнал о том, что победители исподтишка поделили между собой государство и церковь, даже не подумав о папской власти. Они сознательно проигнорировали его права, и он прекрасно видит, как безграмотны все их начинания в новой империи и что венецианцы обвели крестоносцев вокруг пальца. Потом, к своему возмущению, папа узнал, что его собственный легат Петр Сен-Марсельский издал декрет, по которому все взявшие крест освобождались от обязанности продолжить путь в Святую землю. Крестовый поход полностью раскрыл себя как предприятие, единственной целью которого было завоевать землю, принадлежащую христианам. Он не имел никакого отношения к борьбе христианских воинов, сражающихся против ислама.

Сирийские франки уже поняли, что им нечего надеяться на помощь в 1204 году. Лето прошло, крестоносцы все еще оставались в Константинополе, и в сентябре король Амори заключил перемирие с аль-Адилем, понимая, что теперь уже никаких подкреплений им ждать нечего. Но вскоре стало ясно, что латинские завоевания на севере самым пагубным образом скажутся на латинских завоеваниях в Сирии. Император Балдуин похвастался папе Иннокентию, что на его коронацию прибыло множество рыцарей из Утремера, и он всеми силами постарался уговорить их остаться при нем. Когда стало известно, что на Босфоре или в Греции можно заполучить богатые и приятные лены, и другие рыцари, потерявшие свои владения в Сирии из-за мусульман, поспешили в Константинополь, чтобы не упустить своего. Среди них был и Гуго Тивериадский, старший из пасынков Раймунда Триполийского и муж Маргариты Ибелин, дочери Марии Комнины. Авантюристам с Запада теперь казалось бессмысленным искать себе лен или богатую наследницу в перенаселенном Иерусалимском королевстве. В Греции можно найти землю и получше. Завоеванный Кипр уже отманил часть поселенцев из Сирии. После завоевания Романии практическим единственными рыцарями, которые прибывали из Европы на защиту Святой земли, были новобранцы военных орденов.